Читаем Повседневная жизнь советской коммуналки полностью

За стеной слышалось адское пение примуса и звуки поцелуев.

– Видите?.. Они ничего не слышат… Зверевы дураки, болваны и психопаты. Видите?

– Да, – сказал Ипполит Матвеевич.

– А мы примуса не держим. Зачем? Мы ходим обедать в вегетарианскую столовую, хотя я против вегетарианской столовой. Но когда мы с Колей женились, он мечтал о том, как мы вместе будем ходить в вегетарианку. Ну, вот мы и ходим. А я очень люблю мясо. А там котлеты из лапши. Только вы, пожалуйста, ничего не говорите Коле».

Примус одухотворялся. Михаил Пришвин писал: «Странно, что вот ведь самовар тоже работает на меня, но, когда он стоит у меня на столе и кипит, я могу писать, думать, как будто так и должно: самовар не раб мой, а друг по вольной воле, на удовольствие к своему делу кипит. Когда же я для скорости развожу примус, курю и пишу между двумя чашками чаю, то хоть примус и в другой комнате, за дверью и на самом тихом ходу, только чтобы не остыл чайник, – я все-таки не могу думать и писать, мне кажется, там, за дверью, из-за моей пустяковой жизни кто-то из последних сил старается».

Одухотворял это приспособление и поэт Николай Яковлевич Агнивцев – в детском стихотворении «Триолеты в бензине» (1928):

Сказал мне примус по секрету,Что в зажигалку он влюблен.И, рассказавши новость эту,Впервые выданную свету,Вздохнул и был весьма смущен.Но зажигалке и милееИ симпатичнее был «форд».И без любовного трофеяИз этой повести в три шеиБыл примус выброшен за борт!Тогда, нажав на регулятор,Взорвался примус от любви.Так, не дождавшись результатов,Хоть стильно, но и глуповатоСвел с «Фордом» счеты он свои!Но, к счастью, для его хозяйкиБыл не опасен этот взрыв!Взревев, как негр из Танганайки,Он растерял лишь только гайки,Свою горелку сохранив.Пусть пахнет песенка бензином.Довольно нам любовных роз!И примус с очень грустной минойПо всем посудным магазинамВ починку сам себя понес!

А вот стихотворение того же автора «Как примус хотел “Фордом” сделаться» (1925):

1Примус оченьОзабочен,Чем-то болен,Недоволен,Хоть он – Примус – первый сорт.– Ах, я, с горя, в печку кинусь,Ринусь,Кинусь,Опрокинусь…Отчего я только Примус,А не «Форд?»2– Эх, вот, если б я был «Фордом»,Был бы я ужасно гордым.И помчался бы козулей —Пулей! Пулей! Пулей! Пулей!По московской мостовой.И меня б не запихнулиСнова в кухне вот такой —Рядом с этою кастрюлейИ вот с той —Сковородой.– Шутки!– Дудки!Я б со всей бензинной прытиПеред ахнувшим народомРазогнался б полным ходом,ОбгоняяВсе трамваи,Автобусы,Омнибусы,– Эй, сворачивай с пути!– Осади!Впереди!Обогнал бы я жеДажеБосоногих всех парнишек,Мишек,ГришекИ Епишек,И вот этих! И вот тех!Всех!Эх!3Справедливо разве это:Чтобы «Форд» гонял по свету,Я же жарил бы котлеты?По какимТакимПричинамДолжен я страдать безвинно?!Он – машина,Я – машина!Он – с бензиномЯ – с бензином!В чем же дело здесь тогда?– А?!4
Перейти на страницу:

Все книги серии Живая история: Повседневная жизнь человечества

Похожие книги

188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература
100 великих угроз цивилизации
100 великих угроз цивилизации

Человечество вступило в третье тысячелетие. Что приготовил нам XXI век? С момента возникновения человечество волнуют проблемы безопасности. В процессе развития цивилизации люди смогли ответить на многие опасности природной стихии и общественного развития изменением образа жизни и новыми технологиями. Но сегодня, в начале нового тысячелетия, на очередном высоком витке спирали развития нельзя утверждать, что полностью исчезли старые традиционные виды вызовов и угроз. Более того, возникли новые опасности, которые многократно усилили риски возникновения аварий, катастроф и стихийных бедствий настолько, что проблемы обеспечения безопасности стали на ближайшее будущее приоритетными.О ста наиболее значительных вызовах и угрозах нашей цивилизации рассказывает очередная книга серии.

Анатолий Сергеевич Бернацкий

Публицистика
Революция 1917-го в России — как серия заговоров
Революция 1917-го в России — как серия заговоров

1917 год стал роковым для Российской империи. Левые радикалы (большевики) на практике реализовали идеи Маркса. «Белогвардейское подполье» попыталось отобрать власть у Временного правительства. Лондон, Париж и Нью-Йорк, используя различные средства из арсенала «тайной дипломатии», смогли принудить Петроград вести войну с Тройственным союзом на выгодных для них условиях. А ведь еще были мусульманский, польский, крестьянский и другие заговоры…Обо всем этом российские власти прекрасно знали, но почему-то бездействовали. А ведь это тоже могло быть заговором…Из-за того, что все заговоры наложились друг на друга, возник синергетический эффект, и Российская империя была обречена.Авторы книги распутали клубок заговоров и рассказали о том, чего не написано в учебниках истории.

Василий Жанович Цветков , Константин Анатольевич Черемных , Лаврентий Константинович Гурджиев , Сергей Геннадьевич Коростелев , Сергей Георгиевич Кара-Мурза

Публицистика / История / Образование и наука