Повседневная жизнь средневековой Москвы

Археологи исследовали гончарный горн, яму для бракованной посуды (в ней обнаружено множество черепков, в том числе с клеймом мастерской — крест в круге — на днище), глиняные игрушки и изразцы. Эти находки ученые датировали XVII веком. К тому же времени относится и развал печи, облицованной всеми существовавшими тогда видами изразцов: красными с индивидуальными рисунками и фрагментами общей композиции, муравлеными (покрытыми зеленой прозрачной глазурью) с изображениями птиц, «ценинными» (глазурованными многоцветными и рельефными) с растительным орнаментом. Эта печь в жилом доме в Гончарной слободе, по-видимому, демонстрировала возможности местных мастеров^{110}.

^{План Москвы изображает город с высоты птичьего полета, благодаря чему отчетливо видна его структура. М. Мериан. 1638 г.} 

Помимо гончаров в Заяузье, ограниченном двумя реками, жили и работали другие ремесленники, чьи производства были связаны с применением открытого огня, поскольку заниматься ими здесь было наименее опасно. Рядом с Гончарной слободой находились Кузнецкая, Котельная и Таганная (Таганская). В XVII веке они также были дворцовыми. Их приходские храмы — Николы в Кузнецах, Николы в Котельниках, Космы и Дамиана на Вшивой горке и одноименный в Старых Кузнецах — были посвящены святым, считавшимся покровителями кузнечного дела. Мастера Котельной и Таганной слобод делали котлы, таганы (треножные подставки либо котлы на ножках), кумганы (большие кувшины с узким горлом и узким изогнутым носиком, использовавшиеся для умывания) и другую металлическую посуду. Жили здесь и оружейники. При раскопках М.Г. Рабиновича было обнаружено погребение скончавшегося в 1596 году кольчужника Григория Дмитриева сына^{111}. Согласно переписи Москвы 1638 года, в соседней Семеновской черной слободе (получила название по храму Симеона Столпника за Яузой, сохранившемуся до наших дней) жили бронники. Их соседями по слободе опись называет портного, «оловеничника», денежного мастера, мельника, серебряного мастера, подмастерья каменного дела, мясника, солодовника, сапожников, батырщика, кузнеца печатного дела, пирожника, печника и иных мастеров. Напротив, в Котельной слободе, обитали, судя по описи, исключительно котельники, а в Кузнецкой преобладали кузнецы^{112}. При Иване Грозном радом с Таганной слободой, в местности, известной как Болвановка, существовала московская Иноземная слобода.

В XVII веке наряду с ремесленными слободами в Заяузье существовала еще и стрелецкая, насчитывавшая в 1699 году 198 дворов «жилых и пустых». Стрелецкая слобода соседствовала с Гончарной и Котельной, а ее слободским храмом была церковь Спаса Всемилостивого в Чигасах, имевшая древнюю историю. Под 1483 годом летопись сообщает: «…заложи церковь кирпичну Спас святых за Яузою игумен Чигас». В 1480-х годах храм был расписан великим Дионисием, но в московском пожаре 1547 года фрески погибли. Когда прекратил существование Чигасов монастырь, неизвестно, но с 1625 года церковь Спаса упоминается как приходская. И сам храм, и его приход в XVIII веке славились богатством, о чем гласит народная песня:

У Спаса в Чигасах, за Яузою,
Живут мужики богатые,
Гребут золото лопатами,
Чисто серебро лукошками. Слава! 

Бараши, огородники, пушкари, печатники

Восточная и северо-восточная части Земляного города, протянувшиеся между реками Неглинной и Яузой, занимали более обширное пространство, нежели компактное Заяузье, и, соответственно, отличались большей пестротой профессионального и социального состава жителей. Всего на этой территории насчитывалось 14 слобод: четыре стрелецких, семь дворцовых, Пушкарская, Иноземная и черная.

Сразу за Яузскими воротами Белого города, на берегу Яузы находились Кошельная и Денежная слободы. В Денежной слободе жили мастера монетного дела и ювелиры, о чем свидетельствует наименование слободского храма — Троицы в Серебряниках. Сложнее ответить на вопрос о происхождении наименования Котельной слободы и занятиях ее жителей. Ремесленники, изготавливавшие кошели, неоднократно упоминаются в документах XVII века. Возможно, эти мастера и населяли Котельную слободу. Но, по другой версии, котельниками могли называть рыбаков, ловивших в подмосковных селах рыбу и доставлявших ее на дворцовую кухню в особых садках-«кошелях»^{113}.