Повседневная жизнь царских губернаторов. От Петра I до Николая II

Интересные портреты иркутских помпадуров оставил нам декабрист барон В.И.Штейнгель. В 1806 году в Иркутск приехал новый генерал-губернатор – Иван Борисович Пестель (1765—1843), самовластно правивший Восточной Сибирью до 1819 года. Человек он был честный и неподкупный, но по характеру тяжёлый и жестокий. С собой он привёз нового иркутского губернатора Николая Ивановича Трескина (1806—1819) – это было условие, при котором он согласился править Сибирью. Иркутского губернатора А.М.Корнилова, честного и деятельного администратора, перевели в Тобольск.

Иван Борисович Пестель (1765—1843), отец декабриста П. И. Пестеля.

Трескин, сын священника, был подчинённым у Пестеля, когда тот был директором почт в Москве. «Я его, так сказать, образовал к службе», – говаривал позже Иван Борисович и подчёркивал исключительную честность своего ученика. Трескин имел одно достоинство: он был предан патрону, как верный пёс. По словам историка Э. Стогова, Трескин был деспот и самодур – достаточно упомянуть о его насилии, совершённом над местным архиереем: он заставил священнослужителя участвовать в маскараде. Самодуром он был тонким и затейливым. Он проявлял заботу о благоустройстве Иркутска и благополучии его жителей, но был при этом страшно корыстолюбив и якобы колотил себе капиталец в несколько миллионов рублей.

Барон Штейнгель приводит, однако, факты, вроде бы не подтверждающие мздоимства Николая Ивановича. Да и самодуром, как мы увидим ниже, он был своеобразным. Скорее, к нему подходило бы звание деспота.

Приехав в Иркутск, Иван Борисович обратился к чиновникам с такими словами:

– Когда государю императору угодно было назначить меня в Сибирь генерал-губернатором, то первая моя всеподданнейшая просьба была, чтобы переменить здесь белые воротники. Я был в Вятке на следствии: там тоже белые воротники – и все ябедники.

И язвительно засмеялся в нос:

– Хе-хе-хе!

Чиновники молча выслушали речь, почесали в затылках и разошлись. Нужно было подумать над сценарием, который бы помог им «сковырнуть» с места борца с белыми воротниками. Но Иван Борисович действовал опережающими методами и стал буквально искоренять «белые воротники», но при этом попадали ему под руку всё честные и порядочные чиновники. Уволив Корнилова вместе с вице-губернатором с самыми лестными характеристиками, Пестель тут же настрочил на них в сенат донос. В затянувшемся судебном деле они оправдались, но вышли из него морально и физически потрёпанными.

Начальника провиантского дела в Тобольске генерал-майора Ф.Т.Куткина он буквально замордовал. Применив к нему самые жестокие меры, кроме физических пыток, Пестель распорядился описать его имение. Его держали в тюрьме, лишив свиданий с женой и дочерью. Дочь его от слёз ослепла, а сам Куткин умер в тюрьме в 1815 году. Позже выяснилось, что вся вина Фёдора Тихоновича состояла в том, что он неправильно выдал прогонные одному комиссионеру на сумму 275 рублей.

В Иркутске Пестель отдал под суд председателя уголовной палаты Гарновского, человека, по характеристике Штейнгеля, умного и пользовавшегося всеобщим уважением иркутян. Гарновский тоже скончался в тюрьме.

Для планирования города Трескин начал сносить дома обывателей. Купцы Сибиряков, голова города, крепко стоявший за интересы бедного населения города, и Мыльников воспротивились сносу своих домов и подали жалобу министру. Жалоба попала к Трескину и Пестелю, и скоро двух братьев Сибиряковых отправили в ссылку в Нерчинчск и Жиганье, а Мыльникова – в Баргузин. Скоро братья Сибиряковы умерли в ссылке. Купца Киселёва довели до сумасшествия, его посадили в сумасшедший дом, где он при невыясненных обстоятельствах пропал.

У откупщика Перевощикова Пестель с Трескиным решили отнять патент и «для удобства» отдать откуп уездным комиссарам. Перевощиков и его жена стали протестовать и отстаивать свои права, но дело кончилось тем, что Перевощикова арестовали и отдали под суд. Суд быстренько насчитал на подсудимого сначала 600 тысяч, а потом – ещё 400 тысяч рублей. Одним словом, ободрали его как липку, а потом отправили на каторгу в Нерчинск.

Иркутские помпадуры «споткнулись» на деле «самого ничтожного чиновника» Петухова. Петухов был человеком грамотным и пожаловался министру Балашеву, а тот доложил её Александру I. И представьте себе читатель, жалоба была услышана, и Петербург взял Петухова под свою защиту! Чтобы избавить чиновника от преследований иркутского начальства, ему предложили место в Архангельске, но бедный Петухов к этому времени немного свихнулся и увлёкся вычислением вместимости …Ноева ковчега. Свой труд он посвятил государю «яко дань верноподданнической благодарности» за избавление от нападок Пестеля.