Повседневная жизнь в эпоху Людовика Святого

Сборники проповедей XIII в.[99] рассказывают немало интересного о всевозможных проделках купцов и отнюдь не обходят эту тему молчанием. Верить им следует лишь наполовину: строгость их авторов вызвана религиозными требованиями, и они часто осуждают то, что миряне воспринимали как должное. Например, они порицают торговлю игральными костями, потому что игра развращает; по той же причине они осуждают торговлю притираниями и роскошной одеждой, использование которых поощряет суетность и легкомыслие; они порицают и торговлю оружием, так как баллисты, арбалетные болты, стрелы, боевые ножи суть смертоносные орудия, а всякое убийство — преступление. С другой стороны, они хорошо знают, и говорят об этом, что есть немало добрых и честных купцов. Но они стараются вскрывать злоупотребления и в результате обнаруживают, что весь народ судит об этом одинаково. Они не намерены клеймить одних только ростовщиков, каковые подлежат особому осуждению, — они ополчаются на представителей всех ремесел: на менял и золотых и серебряных дел мастеров, населяющих Большой мост в Париже, которые сговариваются меж собой, чтобы портить монету и менять ее курс, ухитряются обрезать по краю самых тяжелых денье немного драгоценного металла и даже порой осмеливаются фабриковать фальшивые монеты; на молочников, разбавляющих молоко и окунающих сыры в жирный бульон, чтобы те выглядели маслянистыми; на мясников, продающих мясо мертворожденного теленка как мясо молочного теленка, либо на Иванов день выдающих козу за барана, либо «надувающих» мясо, чтобы оно разбухало; на продавцов рыбы, красящих жабры рыбы свиной кровью, чтобы рыба казалась свежей; на пекарей, отбивающих вкус заплесневелой муки, пересаливая пироги, или продающих вместо хлеба воздушные пузыри, экономя на дрожжах. Стоит ли после этого удивляться, что простые люди, занимаясь торговлей по случаю, подражают признанным мастерам? Что земледелец сыплет хорошее зерно в верхнюю часть мешка, поверх гнилой травы кладет на тачку хорошее сено, нагружая дрова — подсовывает корявые и узловатые поленья, которые никому не удастся сжечь?

Но если уж говорить о подозрительном племени, так это хозяева таверн и содержатели постоялых дворов.

На самом деле ремесло трактирщиков вполне регламентировано. Торгуют они в основном винами, продавая их в разлив. Прежде всего это «вина короля», которые поступают, как правило, из Орлеанской области, то есть с виноградников, принадлежащих короне. Затем это вина различного происхождения и всех марок, поставляемые оптовыми виноторговцами. Разносчики вин — служащие, ответственные перед купеческим прево, — выкрикивают на улицах дважды в день цену вин, подаваемых в тавернах, и, имея при себе жбан и чашу, дают их попробовать. Кроме того, в их функцию входит контролировать трактирщиков, чтобы те строго придерживались тарифов и использовали положенные мерки[100].

Но от этого таверна не становится очагом добронравия: это — говорит один автор, — дьявольская яма. Посетители, сидящие здесь на свежей траве или сухом тростнике, устилающих пол в зависимости от времени года, не принадлежат к сливкам общества. Здесь можно увидеть безработных мастеровых, праздношатающихся школяров, клириков-расстриг, жонглеров, которых никуда не приглашают, бродяг обоего пола, множество сорвиголов, среди которых часто встречаются «бойцы». Имеются в виду удальцы, ремесло которых — драться по заказу других в судебных поединках, на мечах или на дубинах. Они носят воинственные имена героев рыцарских романов: Алори, Аголан, либо прозвища, подчеркивающие их доблесть: Высокий Сердцем, Железная Рука, Свободный Проход. И слывут они главным образом обжорами и пьяницами[101].

В таверне вовсю играют в кости. Зимой люди, не имеющие ни кола ни двора, ищут здесь убежища; летом они зарабатывают немного денег и приходят спустить их в прохладном месте. Здесь пьют. Здесь и едят, но едят прежде всего соленую рыбу, селедку, подаваемую как закуску. И все это, пьяный угар, азарт игры, быстро создает в зале накаленную атмосферу. В любой момент может вспыхнуть драка — между посетителями или с трактирщиком. Ведь когда славно поиграешь или хорошо выпьешь, надо платить; тут-то и требуется трактирщик, достойный этого имени, который с помощью грубой силы сумеет выбить деньги из несостоятельного должника, а если денег нет — вынудить его оставить в залог плащ, сюрко или того больше[102]. Даже когда в зале сидят не одни авантюристы, скандалы возникают то и дело.

Поскольку заведение постоянно посещает беспокойная публика, среди которой дурного народу больше, чем доброго, это не слишком способствует приверженности самого хозяина к культу добродетели. Трактирщики имеют не слишком хорошую репутацию. Среди них почти нет стариков, отмечает один моралист того времени: их ремесло губит их. Они могут заработать немало денег и разбогатеть; но — советует тот же автор, — никогда не женитесь на вдове или дочери трактирщика: «если в ступке толкли чеснок, она всегда будет отдавать им»[103].