Повседневная жизнь в эпоху Людовика Святого

По сути это была чисто утилитарная организация. Но она дополнялась институтом иного характера — институтом братств, проявляющих себя преимущественно в том, что в каждом цехе существовал «ящик» или «милостыня». Такой «ящик» создавался в благотворительных целях, а когда объединение усваивает идею подобного рода, в нем крепнет нравственное и религиозное начало. Каждый цех (братство), пополняя свою кассу выручкой от вступительного сбора, регулярными взносами или штрафами, оплачивал содержание бедных детей, давая им возможность учиться ремеслу, или поддерживал старых ремесленников, впавших в нужду, а то и простирал свою помощь еще шире. У разных ремесел традиции в этом были разными: так, портные заставляли подмастерье, испортившего штуку ткани, работать дополнительный день, починяя одежду бедняков. Изъятые продукты питания, хлеб, рыба, ячменное пиво раздавались в приютах или в тюрьмах. Золотых и серебряных дел мастера по воскресеньям и на все апостольские праздники оставляли открытой одну из своих лавок, а доход от торговли в эти дни, целиком поступавший в «ящик» братства, использовался для того, чтобы раз в год, на Пасху, устраивать обед для бедняков Отель-Дье. Кроме того, каждый цех (братство) поступал под покровительство своего святого и выбирал себе капеллу, имел собственные праздники и церемонии и отдавал религиозный долг своим покойникам.

Чтобы стать ремесленником, надо было сначала пройти этап ученичества, по крайней мере для большинства ремесел: ведь некоторые из цехов, как мерщики жидкостей и разносчики вина, которые были скорее служащими ратуши, чем мастеровыми, или старьевщики, перепродававшие вещи, не производя их, учеников не имели.

С положения ученика начиналось поприще, все этапы которого определял и уточнял устав. Ученик, приходящийся мастеру родственником, легко проходил первый этап и имел преимущества при поступлении: в мастерскую его принимали без формальностей, и число учеников, которые принадлежали к семье мастера, будучи связаны с ним близким или дальним родством, не ограничивалось. Других встречали уже не с распростертыми объятьями. Если учеников «внутренних» (privés) мастер мог взять сколько угодно, то «со стороны», кроме как в исключительных случаях, он имел право брать лишь одного ученика.

Для приема в мастерскую ученика «со стороны» нужно было заключить устный или письменный контракт в присутствии одного или двух присяжных и нескольких мастеров. В контракте оговаривались условия приема, а именно сумма, которую ученик должен заплатить мастеру, и срок ученичества. С другой стороны, заплатив вступительный взнос, поступавший в кассу братства, ученик входил в круг ремесленников. Он получал от мастера жилье и поселялся у него на полном пансионе: мастер, согласно правилам, «как глава дома, то есть очага и места», должен был не только давать ему профессиональное образование, но и обеспечивать жилищем, пропитанием и одеждой.

Ученик же был обязан работать на мастера; и эта обязанность, хоть статьи уставов стремились придать ей справедливый и разумный характер, устраивала далеко не всех. То ли некоторые мастера оказывались жестокими, то ли в характере некоторых учеников были изначально заложены инстинкт непокорности или жажда приключений, только часто случалось, что новичок бежал из мастерской; в этом случае его обвиняли в «легкомыслии». Но уставы, предусматривающие такую возможность, довольно снисходительны к этим молодежным «выходкам и озорству». Строгие меры — исключение из мастерской — применялись только в случае повторного или продолжительного побега; раскаявшиеся возвращались на свои места, и руководство не спешило сразу же признавать правоту за мастерами, так что в интересах последних было не доводить ученика до крайности — кстати, он имел право подать на мастера жалобу в случае насилия или дурного обращения.

В течение всего периода обучения ученик оставался у одного и того же мастера; срок ученичества различался в зависимости от ремесла, варьируясь, судя по уставам, от двух лет у поваров до двенадцати у мастеров четок из кораллов и ракушек, если только ученик и мастер не договаривались о его сокращении за выкуп, также регламентированный. Если по той или иной причине — долгой и продолжительной болезни, паломничества в дальние края, ухода из ремесла, разорения мастерской — мастер не мог выполнить своей задачи, он был вправе уступить своего ученика другому мастеру, занимающемуся тем же ремеслом; но сам ученик не мог поменять мастера, расторгнув контракт первым.