Повторение прошлого (СИ)

— Идиот, — заметил спокойно Иван. — Так ты мог остаться лишь без своей вздорной телки, а теперь остался еще и без крыши над головой. Господа без опостылевшего места жительства, в вашем полке прибыло! Кстати о бомжах, считаю их самыми свободными гражданами мира сего, свободными от всего: от дома, от денег, от родственников, друзей, от здорового образа жизни и общественных отношений, от угрызений совести и чистоты, которую на дух не переносят, включая и все прочие гадости бытия. Единственное, от чего они так и не смогли освободиться, так это от запаха мочи… Солдатик, смотрю, ты уже тоже почти достиг своего совершенства. Жилья у тебя уже нет, осталось лишь научиться писать в штанишки.

— А мне один бомж сказал…

— Так ты уже с ними и общаешься, не на помойке ли познакомился?

Погорел попросил не перебивать и поведал всезнайке, что сами эти падшие людишки про себя думают. А думают они о себе следующее, что они и есть то вселенское добро земного равновесия, без чего все давно бы уже рухнуло. Если есть где-то наверху миллионеры и миллиардеры, присвоившие себе все блага земли, то значит, где-то внизу должны быть и те, которых эти упыри, величающие себя высшим светом, всего лишили. Потому бомжи и воняют, что как те фильтры в очистительных сооружениях принимают на себя все дерьмо этого света.

— Смотрю, ты их уже оправдываешь? — не унимался Иван.

— Каждого из нас всегда окружает то, что он заслуживает.

— Уже и лапки поднял, доходяга! Хвостик опустил, а в глазах поселилась вечная печаль дворняги. Что ж, дружище, ты выбрал самую верную дорогу к самоуничтожению, пребывание на помойке тебе пошло на пользу. Что, не расслышал? А-а, ты все о бабах, от которых все зло, не скули, скоро буду…

Договорились встретиться через пару часов у Погорела дома, чтобы не травить себе желудки спиртным в ресторане и не искать после дальнейших на свои крутые задницы приключений со случайными девками. Иван, похоже, выбрался из запоя окончательно после того, как лишился дорогого чемоданчика, и теперь был полон сил и желания оказать хоть какую-то помощь своему сникшему товарищу в разрешении его проблем, с которым, кстати, было веселенькое времечко, они не только баловались спиртным. Вполне могло оказаться и так, что исчезновение денег из чемоданчика одного и наезд грузовиком на другого — дело рук одних и тех же лиц. Эх, вернуть бы только те золотые деньки, когда в каждом дне молодость, сейчас бы один из них точно бы не скулил.

НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ

Контуженный лейтенант обреченно лежал на спине, устроившись прямо на обочине пыльной дороги, ломанной кривой разрывающей местность. С одной стороны дороги скалистые горы, с другой — обрыв. Никакой возможности для маневра. Убогая выжженная земля, где хорошо жилось только духам, да и то по той простой причине, что лучшего они в своей жизни просто не видели. Хотя, говорят, что и в этой проклятой солнцем стране когда-то текла вполне приемлемая жизнь. При свергнутом короле здесь в городах работали даже кинотеатры, где показывали американские и европейские фильмы, местное население ходило в джинсах, и на потеху устраивались воздушные бои с участием воздушных змеев. Чудеснейшее зрелище, которое надо было увидеть хоть раз в жизни, чтобы не забыть потом уже никогда. Да и когда это было… После свержения короля страна, люди даже глазом не успели моргнуть, как погрузилась в хаос, в котором она продолжает пребывать до сих пор. Выжженная земля, сплошной голяк простреливаемого обрыва, по которому, если и можно было спуститься вниз, то только кувырком и мертвым. Чертово солнце и пересохший во рту язык, сухие губы и запекшееся на виске кровь. Спасала немного тень от подбитого бронетранспортера, за спущенным колесом он пристроился, и то не очень. Проклятая засада и скорее всего самый последний в жизни день. Военный бы сплюнул от безнадеги, было бы чем, слюна кончилась. Мучила жажда, хоть бы несколько капель теплого пойла из пробитой фляжки. Фиг! Лейтенант провел сухим языком по таким же губам, не помогло. Принялся стягивать с себя ненужный уже патронташ, или лифчик, как его называли в народе. Калаш со сдвоенным, перемотанным голубой изолентой рожком лежал рядом. И никакого страха за жизнь, жара притупила даже это. Солнце, Афган, трупы… Везде трупы советских солдат, валяющихся на дороге и склоне. Плевать, им уже ничем не поможешь. Сейчас надо было думать уже только о себе, это было самым главным. Попавшая в западню колонна была уже уничтожена, стрельба прекратилась, и теперь защищать надо было уже только себя самого. Очень не хотелось в плен, где вполне с него могли стащить шкуру прямо с живого. Как некоторые племена в Африке сдирали шкурки прямо с живых обезьянок, чтобы полакомиться, так практиковалось и здесь, но только лишь для того, чтобы поиздеваться. На войне как на войне, русских ведь сюда не звали. Закончатся патроны в автомате, так он сможет пристрелить себя и из табельного, но живым он однозначно решил не сдаваться. Военный сжал виски ладонями и застонал.