POWER

– Не парься, Ротшильд. Кроме зависти я не вижу ничего в твоем вопросе. Если ты будешь завидовать всем, чье финансовое положение, не важно, их личная это заслуга или их родителей, значительно превосходит среднестатистические показатели, я даже не говорю о твоих, то тебе лучше продолжить бухать, и не возвращаться в этот мир.

– Забей, Серега. Чёт меня циклит.

– Пошли, циклит его.

– 3 –

– Здорова, Серж! Знакомь с другом! – послышался задорный возглас.

Антон мгновенно окунулся в царящий вокруг праздник. Тут было человек тридцать, из которых лишь половина учились с Сергеем. Остальные были друзьями этой половины, такие же, как и Антон. Это позволило ему не чувствовать себя чужим и на общих правах вступить в коллективное веселье.

– Мир! Труд! Май! – воскликнул кто-то. – Пора закинуть первый тост! Подходим к нашему шведскому столу и берем, кто что пожелает. Правило номер раз: чтобы у каждого в руках был стакан с веселящей жидкостью, и, не дай бог, чем-то безалкогольным. Тех, кто за рулем, это тоже касается. Сами виноваты. Объявление для особенно голодных: первая партия шашлыка будет готова минут через десять.

– Вано, твой тост! Сам напросился.

– Сначала в руки по стакану.

Все ринулись к одному из накрытых столов, именуемым пьяным. Арендованная на день территория была снабжена четырьмя длинными деревянными столами, которые были установлены в виде квадрата с пустыми углами, окруженными скамейками, тремя мангалами, двумя беседками, в одной из которых и был организован пьяный стол, заставленный бутылками с алкоголем на любой вкус, а в другой кухня со столом, которой был завален всевозможной провизией, и где девушки орудовали ножами, нарезая закуску.

– В этот чудесный майский день, который с полной уверенностью можно наконец-то назвать весенним днем, мне хотелось бы поднять этот бокал с искрящимся, так, что тут у меня, коньяком за… трудящихся всего мира! Ура, товарищи! Ура, ура, ура!

Вся компания дружными возгласами поддержала оратора. Глухой звук соприкасающихся пластиковых стаканчиков сопровождался шутливыми поздравлениями друг друга с днём весны и труда и беззаботным смехом.

Антон, опрокинув стакан, ощутил горящую волну, охватившую всё его тело. Он осмотрелся, и ему показалось, будто он стоит в центре весёлой демонстрации, что все, окружающие его люди, его друзья, и что всё у всех хорошо. Что все счастливы! Что жизнь прекрасна! Ему стало так легко, что он ринулся на поиски Сергея, чтобы рассказать ему о своих ощущениях.

– Антон, ты куда?

– Антон, ты что-то потерял?

– Антон, давай к нам.

«Как они запомнили мое имя? Я такой запоминающийся? Определенно, дневник, тебе меня не понять. Серега, сразу, как мы пришли, принялся меня знакомить со всеми своими сокурсниками, с мальчишками и девчонками… И, признаюсь, я не запомнил не единого имени. Потом я в спонтанном режиме знакомился со всеми остальными. Результат тот же. Нет, имена-то я помнил, но вот только, кому какое принадлежало? И тут мы выпили. Потом ещё. Меня звали туда, сюда… Потом сюда, туда. Было здорово».

– Тут можно заблудиться, – заявил Антон, обнаружив Сергея, беседующего возле беседки с двумя девушками.

– Катя, Женя, если ты забыл, – представил Сергей девушек.

– Как я мог забыть таких красоток, – выпалил Антон.

Девушки рассмеялись.

– Ого, – полушепотом, наклонившись к Антону, проговорил Сергей.

– Тут… – немного замявшись, и обращаясь к Сергею, начал Антон.

– Что тут? – поинтересовался Сергей.

Антон уже забыл, для чего он его искал. То есть, он помнил о том, что хотел поделиться своим восхищением от своего же состояния, но это ему уже казалось нелепым. К тому же состояние это было очень нестабильным, как он после для себя выяснил, и более чем мимолетным.

«Именно мимолетным. Мне на мгновение показалось, что жизнь прекрасна, но это… Это лишь иллюзия. Я задумался о том, что происходит в голове, в мозге, в… я не знаю, где это, и как называется… Что происходит с человеком, когда он упивается своим горем (это я, конечно, сильно назвал – горе) в разных кругах. Даже не так. И «упивается» не совсем уместное слово, хотя чётко определяющее физическую причину, или, скорее, химическую. Пить в горе одному навевает страшную тоску, пить в горе в окружении веселой компании придает тоске сладостный оттенок, навевает не тоску, а грусть. Эти два слова ведь имеют разное значение? Когда пишешь дневник, глубоко плевать на литературный стиль и литературные точности… или уточнения… Да ну, на фиг».

– Тут так прикольно! – воскликнул Антон.

Девушки рассмеялись.

– Антон у нас шутник. Я вам забыл сказать, он рыцарь печального образа. Печальный рыцарь. Как вы думаете, в чём причина его печали?

– Ему же прикольно, – заметила Катя.

– Не поспоришь, – сказал Сергей, – но, тем не менее?

– У рыцаря нет дамы? – попробовала угадать Женя.

– Верно! – воскликнул Сергей. – Приз в студию!

Девушки рассмеялись.

– Серёга! Романюк! Где ты? – послышалось откуда-то от одного из мангалов.

– Тут я! – откликнулся Сергей. – Я вас покину, дамы. Антон, развлекай дам. Дамы, развлекайте Антона. Я ещё вернусь.

Девушки рассмеялись.