Позади Москва

Он тоже улыбнулся, и тоже кривой улыбкой. Снова сунул правую руку в карман, достал пистолет. Передернул затворную раму, преодолевая сопротивление пружины, досылая патрон. Передвинул флажок предохранителя вниз. Собака уже неслась к нему: огромная, страшная, похожая на фоне слежавшегося серого снега на огромное черно-рыжее лоснящееся ядро. Восторженный крик «фа-а-ас!» прилетел уже позже, когда ротвейлерша уже начала делать свою работу. Он знал, что нельзя стрелять навскидку, что это бесполезно, что надо потратить на прицеливание хотя бы четверть секунды, и сумел заставить себя не выстрелить сразу. Наложил вершину мушки на собаку и одновременно на середину прорези целика, вровень с ее верхними краями. Хладнокровно, отстраненно произвел выстрел. Не попал. И пока пистолет вышвыривал гильзу, собака пролетела еще метр или полтора. Хозяин дома уже стрелял со своего крыльца, торопливо и без толку хлопая в него огнем. С застывшей на лице улыбкой капитан-лейтенант двинулся навстречу его пулям, навстречу летящей на него смерти в виде собаки, на которой туннелем сошелся весь окружающий мир.

Вторым выстрелом он тоже промахнулся, третьим попал, из спины суки вылетел клок с фонтаном крови, но она не замедлилась ни на мгновение. Будущий староста опустошил, наверное, уже половину магазина своего пистолета, но не попал ни разу. Сам же он стрелял медленно, тщательно целясь, было даже удивительно, что все это сумело уложиться в те две секунды, которые у собаки заняло, чтобы пронестись через двор. Четвертым выстрелом он попал тоже, и снова без толку. Пули собаку не брали, хотя она взвизгнула в первый раз. Капитан-лейтенант искренне любил собак. Любил с самого детства, со времени, когда был еще просто Антохой. У них в семье был пинчер – хороший и веселый друг, а не охранник. Он выстрелил в пятый раз, прямо в морду уже прыгающей на его руку собаке, и крутанулся вбок, одновременно выдавая твари приготовленный пинок. Та взвизгнула снова. Мимо пролетела пуля – первая, услышанная им за все это время, – но у него не было желания смотреть на человека на крыльце, предложившего ему стать рабом за еду. Под вечным шантажом выдачи, можно не сомневаться. Патронов и так осталось мало, почти ничего.

– Герда!!

Оказывается, будущий староста тоже любил собак. Или, по крайней мере, свою. Ротвейлерша свалилась на бок, на скорости ее занесло и кувырнуло несколько раз подряд, это оказалось неожиданно смешным. Но она тут же вскочила на лапы, как каучуковый мяч, и снова кинулась на него. Сколько осталось патронов: один, два?

Еще одна пуля, еще ближе. Капитан-лейтенант рискнул отвести взгляд от нападающей собаки. Хозяин дома соскочил с крыльца и теперь стоял в хорошей стойке, удерживая свой пистолет двумя руками. Потом его отшвырнуло назад, всего целиком, во весь рост, будто в грудину ему пришелся удар невидимой кувалды. Вокруг взлетели щепки.

Снова пируэт, как у матадора, и в этот раз едва-едва получившийся. Теперь собака метила не в руку, как ее учили, а прямо в горло. Но из нее текла кровь. Много ли помещается крови в собаке, даже крупной? Третьего захода она уже не сделала, не смогла. Свалилась, провела секунду без движения и, почти бесшумно скуля, поползла в сторону, к дому. К хозяину. Капитан-лейтенант отвернулся, у него было нехорошо на душе, но усилием воли он отогнал от себя жалость к собаке. Даже без слов о том, что «прикажи хозяин, и она будет пленных охранять», просто образом, посылом. Потом он вновь пошел к дому, по-прежнему так и не думая ни о чем. Курсант Рома с его автоматом догнал, забежал сбоку.

– Сжечь, – коротко приказал капитан-лейтенант. – Целиком.

– Продукты, – так же коротко посоветовал парень.

Офицер поморщился, в его в голову опять сунулись устаревшие стереотипы: мол, чем они тогда будут отличаться от мародеров. Пришли с оружием, застрелили, хозяин безуспешно оборонялся… Потом пограбили и запалили дом…

– Еще бензину бы, – посоветовал он вслух. Однако совет «не прошел»: ни во дворе, ни под навесом машины не оказалось, а внутреннего гаража в доме не было, он действительно был довольно простым, даже странно. Откуда, интересно, у его хозяина был пистолет? Он наклонился, подобрал. Затворная рама пистолета была смята пулей автомата Калашникова, еще одна пуля изорвала несостоявшемуся борцу за новую демократическую Россию кисть той же правой руки, третья попала в корпус – и вот ее одной неожиданно хватило. Те же четыре дня назад капитан-лейтенант впал бы от этого в очень большое возбуждение, начал бы организовывать самодонос на себя и помогшего ему парня в полицию. Делал бы все такое прочее, что положено после летального исхода «неприязни, возникшей на почве» чего-то там. Теперь он пожал плечами, выщелкнул магазин пистолета, проверил – пуст. Кинул и магазин, и согнутый набок попаданием пистолет себе под ноги, аккуратно поднялся на крыльцо. За секунду он насчитал почти десяток окруженных белыми щепками разной длины дырок в полу, потолке навеса и столбиках.

– Много потратил?

Курсант Рома неожиданно скромно опустил глаза.

– Все до железки.