Позади Москва

Антон отрицательно покачал головой. Он и не знал и не заметил детали, на которую указал парень. Но та не могла быть важной по сравнению со сказанным. Сдавшийся генерал… Ну, наверняка у этого есть очень значимые причины, чтобы сдаться. Для спасения жизней мирного населения, становящегося заложником в будущем сражении. Скажем, довели до него: или сдаешься, или накрываем залпом РСЗО[23] все в вперемешку — и тебя, и жителей. А то и про своих срочников подумал: оценил шансы на успех сопротивления в этом конкретном месте и в этот конкретный момент. А могли и купить, как с успехом делали в Ираке и Ливии. Но, в конце концов, сколько генералов попало в плен в Отечественную, и что? Все равно закончилось чем закончилось. По-разному могло быть и теперь. В это хотелось верить. Но плохо получалось. Нам слишком долго вколачивали в головы, что оказывать сопротивление насильнику и грабителю незаконно, потому что… А черт его знает почему. Просто нельзя. Нужно дать ему возможность изнасиловать, ограбить и даже убить себя и своих родных. А вот потом можно звонить 02, это можно. Вот тогда, потом, его будут по закону ловить и, может быть, даже поймают. Вот это будет по закону… И как ни странно, десятилетия работы «государственной машины подавления» своего народа повлияли даже на военных. Даже на генералов.

— Незачем так было орать.

— Я не орал!

— Орал. И сейчас орешь. А во-первых, могут услышать снаружи, а во-вторых, зря перебил. Я не уловил, что там про правительство России сказали.

— Не зря. Я уловил.

Голос у старого офицера был такой, что на него обернулись сразу все.

— Пока вы орали, я послушал.

Пауза была как в театре. Только в театре не так страшно, каким бы талантливым ни был актер.

— Сформировано новое правительство. Выражающее волю народов России.

— Народов?

— Да, так и сказали. Народов России. В связи с фактическим самороспуском предшествующего правительства, которое своими преступлениями поставило себя вне… Противопоставило Россию мировому сообществу, ну и так далее… И вот теперь новое. Сформировано с учетом мнения репрезентативных групп… Выражает чаяния и стремления… Всякая такая херня.

— И что?

— Вы не поняли? Оно не в Москве сформировано!

— А где?

Снова пауза.

— Не знаю. Может, и в Варшаве. Может, и в Смоленске. Смоленск когда взяли, вчера? Позавчера?

Все помолчали несколько секунд. Насколько было известно, Смоленск врагам удалось взять с тяжелыми боями и не избежав достойных упоминания даже в их собственных передачах потерь. После этого никаких сообщений о серьезных боях на центральном направлении уловить по приемнику не удалось ни с какой стороны: ни с нашей, ни с их. Даже по-английски и по-польски. На севере было вообще спокойно, если считать сушу, и шло жуткое месилово на воде, под водой и в воздухе: там, судя по всему, потери делили на обе стороны. На северо-западном направлении, то есть уже позади Калининграда, силы вторжения уже вошли в Петербург. Там сопротивление почти кончилось, чего и следовало ожидать. На юге было жарко, на Дальнем Востоке еще жарче, но о происходящем там приходилось уже только догадываться. Скорее по несказанному, чем по сказанному.

— И что это значит?

— Что-то такое я помню уже… В Ираке, кажется. Тогда в самом начале второй войны сформировали «законное правительство» из иракских эмигрантов прямо на территории США. Бежавших от режима Хусейна — кого-то он там серьезно давил, без шуток.

— Еще раньше было, — вдруг сказал сумасшедший серьезным голосом. — «Зимняя война», которая советско-финская, начавшаяся в 1939 году. Там был финский президент Юхо Паасикиви, но Сталин сформировал второе правительство. Наше и у нас, хотя и из финнов. И вот это правительство, прямо из Москвы, попросило ввести войска в Финляндию… Если я не путаю.

— Иронично.

— Хреново.

Оба комментария были от офицеров, курсанты промолчали, переглянувшись. Как бывало уже не раз за последнюю неделю, у капитан-лейтенанта возникло в глубине живота неприятное ощущение того, что он упустил что-то очень-очень важное. Почему-то вспомнилась та бредовая картина, которая привиделась ему в ледяной долине на подходе к чужому посту — темноволосая женщина в разорванном красном платье, ростом в два человеческих…

— Ребята…

— Кого туда назначат? Если еще не назначили?

— Угадай с трех раз. Новодворскую. Явлинского. Макаревича.

— С чего это?

— Демократы и русских не любят.

— Новодворскую не назначат. От нее блевать даже их собственные дипломаты будут.

— Ребята, — повторил он уже четче. — Ну-ка быстренько собираемся и уходим отсюда.

— Ну товарищ капитан-лейтенант! Ну давайте еще посидим. Вы отодвиньте занавесочку — видите, погода стала какая?

Капитан-лейтенант посмотрел на Диму так, что того качнуло. Отставной майор уже собирал со стола приспособления для чистки, закрутил масленку поплотнее. Да, этот не «секретный спецназовец». Этот настоящий боец, хотя и потасканный жизнью.

— Куда двинем?

— Куда попало. — Он мягко кивнул на снова сидящего в оцепенении хозяина дома. — Но очень быстро.