Позади вас – море

Вот тогда, листая «Твиттер», она и заметила #Justice4Rasha. Но тут пришло ужасное письмо от директора. Дурацкая школа снова взялась за свое – действовала не с ней заодно, а против нее. Но в этот раз они не пытались перевести Эдди в другой класс или отобрать у него тьютора. В этот раз они угрожали оставить его на второй год. Ей пришло в голову, что бороться со школьной системой – все равно что стоять на берегу океана: ты из последних сил пытаешься удержаться на ногах, а он все тянет тебя к себе, пока ты не окажешься по колено в соленой воде. При этом холодные волны лупят со всей мочи, чтобы ты бросил все и отошел куда-нибудь, где будет теплее и безопаснее. Вот и школа тоже все делает, чтобы тебе не удалось устоять.

Сколько лет она потратила на сбор бумажек – школьных табелей, выписок из истории болезни, бланков с цифрами и аббревиатурами: 504, ИПО[17]. У нее уже никаких сил не осталось, и тем утром, столкнувшись с новой угрозой, Рания наконец признала: ей нужен адвокат.

Вот почему во вторник утром ей было не до «Твиттера». Она сидела на телефоне, обзванивала адвокатов, сравнивала расценки и листала последние публикации в группе «Родители особых детей» в «Фейсбуке»[18]. Три года назад, когда Эдди только поставили диагноз, эта группа ее просто спасла: там ей посоветовали провести сыну полное обследование, объяснили разницу между дислексией и дисграфией и научили, как рассказать тем, кто не в теме, что такое Аспергер. А самое главное, поведали, как общаться с учителями и директорами. Иногда она закрывала «Фейсбук», смотрела, как Эдди сидит за своим пластмассовым столиком, валяется на полу, раскрашивает картинки или катает по полу паровозики, и задавалась вопросом, как же так вышло, что этот прекрасный мальчик принес ей столько испытаний. А потом напоминала себе, что ему нужна мать-боец.

Юсеф в ее армию не вступил. Предоставил ей командовать на поле битвы. А сам вел себя как монарх: пожимал плечами, когда она побеждала, и винил ее за поражения. Когда он во вторник вечером пришел с работы, она рассказала ему новости. Разумеется, муж вспылил.

– Они не могут снова оставить его на второй год! Хотят, чтобы он в двадцать пять школу закончил?

«Я стою на берегу океана, – думала она, – пальцы стынут в ледяной воде, а пятки увязают в песке». Но ответить постаралась как можно спокойнее:

– Мне назначили встречу в пятницу до начала занятий.

Юсеф принялся разбирать чемодан.

– Если мы придем туда вместе…

– Меня две недели дома не было! Ты хоть представляешь, какой у меня завал на работе? Господи, разберись с этим сама!

Он швырнул одежду в корзину для грязного белья.

Она отстала от него, постаралась проявить понимание. Две недели назад ему позвонили из Палестины. Сообщили, что мать заболела, и он тут же улетел. Однако пока Юсеф у нее гостил, мать каким-то чудом выздоровела, и все же он, конечно, сильно устал. Она-то знала, как выматывают поездки домой. Ему пришлось навещать пожилых родственников, помогать им со всякими документами и даже съездить в Рамаллу на похороны двоюродной сестры.

Каждому из нас достается своя роль в спектакле судьбы, но иногда софит отворачивается от тебя и ты получаешь передышку. А бывает, он безжалостно светит в лицо и приходится из последних сил бормотать свой монолог. Ей уже доводилось сражаться: когда отец чуть не умер от рака, когда, спустя два года, у мамы едва не остановилось сердце. Она тогда отважно билась: искала врачей, возила больных на процедуры, заказывала лекарства, научилась делать уколы не хуже дипломированной медсестры, стала специалистом по радиационным препаратам.

– Ты наша скала, – восхищались родные.

Но ей эти слова больше комплиментом не казались. Наоборот, теперь ей в них слышалось пренебрежение. С Эдди она билась как рыба об лед, и никто не предлагал ей сходить куда-нибудь вместе пообедать. Никто не говорил: «Рания, расскажи, что ты чувствуешь»; «Рания, хабибти[19], присядь отдохни».

Вот о чем она думала в тот день, когда по соцсетям начал ходить хештег. В какой-то момент кузина из Сан-Франциско спросила, видела ли она его, но Рания не ответила. Она как раз разговаривала по «Зуму» с Самирой Авада, эсквайром. Та вот уже четырнадцать лет помогала людям бороться со школьной системой. Из списка адвокатов Рания выбрала ее за арабское имя.

– Против семей, которых представляю я, система бессильна, – объясняла адвокат резким хрипловатым голосом.

Рании легко было представить ее в суде, как она смотрит на судью через толстые очки в черной оправе, как бы говоря: «Посмей только пойти мне наперекор». Впрочем, в суде она наверно бывала редко. Если верить публикациям в «Фейсбуке», адвокаты по большей части заседали в кабинетах школьных директоров, ругаясь с учителями и администраторами.

– Я дружу с мамой Джонни Даваса, мы вместе состоим в группе «Родители особых детей», – рассказала Рания адвокату. – Она говорит, вы им очень помогли.

– Я не могу раскрывать подробности про случаи с другими детьми и другими семьями.

– О, конечно… Я и не собиралась спрашивать!