Поздняя греческая проза

25. Вот что записано в придворных дневниках. Царь пил на пиру у Мидия, затем вышел из-за стола, выкупался и заснул; потом снова пировал у Мидия до поздней ночи и опять пил; прекратив попойку, он еще раз выкупался, а выкупавшись, немного поел и тут же прилег, так как его уже лихорадило. Его принесли на носилках к жертвеннику, и он совершил жертвоприношение, как совершал ежедневно; после жертвоприношения он лежал в мужской половине до наступления темноты. В это время он сообщил военачальникам о будущем походе по суше и по морю: он приказал пешим приготовиться к выступлению на четвертый день, а морякам — на пятый день. После этого носилки понесли к реке; взойдя на судно, Александр переправился через реку в сад, там он опять искупался и лег отдыхать. На следующий день он еще раз выкупался и совершил положенное жертвоприношение. Он вошел в покои и возлег с Мидием, беседовал с ним, военачальникам же приказал явиться к нему утром. После этого он немного поел. Когда его снова принесли в покои, лихорадка неотступно мучила его всю ночь. На следующий день он выкупался и совершил жертвоприношение. Неарху и остальным военачальникам он приказал быть готовыми к отплытию на третий день. Назавтра он снова выкупался и принес установленные жертвы. После жертвоприношения лихорадка не прекратилась, но он все-таки созвал военачальников и велел им, чтобы все было готово к отплытию. Под вечер он искупался и после купанья почувствовал себя еще хуже. Когда рассвело, его перенесли в помещение рядом с купальней, он совершил положенное жертвоприношение, и хотя недомогание усиливалось, все же позвал главных военачальников и еще раз отдал распоряжение об отплытии.

На другой день, когда Александра вынесли для жертвоприношения, он с трудом совершил его, но тем не менее повторил приказ об отплытии. И на следующий день он совершил положенное жертвоприношение, хотя и чувствовал себя очень плохо. Он приказал главным военачальникам находиться у ворот дворца, а хилиархам и пентакосиархам[195] — перед дверями. Когда он почувствовал себя совсем плохо, его перенесли из сада во дворец. Военачальники вошли к нему, и он еще узнал их, но уже ничего не сказал и оставался безмолвным. Всю ночь он горел в страшном жару, так же как и весь следующий день, а затем еще ночь и еще день.

26. Вот что записано в придворных дневниках. Кроме того, там говорится, что воины очень хотели видеть Александра. Одни из них желали в последний раз увидеть его живым, другие, мне кажется, подозревали, что телохранители Александра скрывают смерть царя, так как пронесся слух, что он уже умер. Большинство же домогалось увидеть Александра, печалясь и скорбя по нем. Но царь, как говорят, не проронил ни слова, когда войско проходило мимо него. Все же он каждому протягивал правую руку, с трудом подымая голову и выражая благодарность взглядом. Придворные дневники сообщают, что Пифон, Аттал, Демофонт и Певкест, а также Клеомен, Менид и Селевк провели ночь в храме Сараписа; они вопрошали бога, не полезнее ли и не лучше ли будет для Александра, если его принесут в храм, чтобы бог исцелил царя по его молитве; но божество изрекло, что Александра не нужно вносить в храм, а лучше оставить его на месте. Друзья сообщили это царю, и немного времени спустя Александр скончался; значит, и на самом деле так было для него лучше. Ни Аристолуб, ни Птолемей не сообщают больше ничего. Некоторые же говорят еще вот что: когда друзья спросили Александра, кому он завещает царскую власть, тот ответил: — Лучшему. — К этим словам, сообщают иные, царь прибавил, что он предвидит, какая острая борьба начнется после его смерти.

27. Я знаю, что о кончине Александра написано много другого, например, будто бы от Антипатра ему был прислан яд и что от этого яда он умер. Яд якобы приготовил для Антипатра Аристотель, который боялся Александра после смерти Каллисфена. Доставил яд сын Антипатра Касандр — некоторые пишут даже, что Касандр доставил его в копыте мула. А подал его царю младший брат Касандра Иолай. Он был царским виночерпием, и Александр чем-то оскорбил его незадолго до своей смерти. Другие считают, что соучастником преступления был Мидий, влюбленный в Полая: ведь это он устроил ту попойку. Выпив чашу вина, царь почувствовал острую боль и был вынужден удалиться с пира. Кто-то не постыдился написать, будто Александр, понимая, что ему больше не жить, пошел к Евфрату и бросился в реку, дабы исчезнуть с людских глаз и оставить у потомков более правдоподобную молву о том, что он был, и рожден от бога и отошел к богам. От жены Александра Роксаны его намерение не укрылось. Она пыталась удерживать царя, а тот зарыдал и сказал, что она завидует его славе: ведь ему вечно будут воздавать божеские почести. Все это я пересказываю скорее для того, чтобы не показаться неосведомленным, нежели потому, что считаю подобные сообщения заслуживающими доверия.