Поздняя греческая проза

35. Выйдя из двери, он увидел улыбающегося Афинагора и сказал: — Ты ловкий человек! У тебя, видно, не было никого, с кем ты мог бы разделить свои слезы. — Обмениваясь взаимными клятвами не выдавать своей тайны, они стали дожидаться возвращения других посетителей. Что же было дальше? Сколько они ни наблюдали, все, кто входил в комнату, держа в руках золото, возвращались в слезах. Когда же ушли последние гости, Тарсия принесла своднику деньги: — Вот тебе плата за мою девственность, — сказала она. И сводник ответил: — Насколько лучше, когда ты весела и не горюешь! Сделай же так, чтобы ты каждый день приносила мне побольше денег! — На другой день Тарсия опять сказала: — Вот плата за мою девственность; я собрала ее просьбами и слезами, а невинность свою продолжаю хранить. — Услышав это, сводник страшно разгневался, призвал своего надсмотрщика за девушками и сказал ему: — Неужели ты так нерадив, что даже не знаешь о том, что Тарсия еще девственна? Если она девушкой приносит такой доход, то сколько же она принесет, будучи женщиной? Уведи ее к себе и сам лиши невинности! — Надсмотрщик тотчас же увел Тарсию в свою спальню и спросил: — Скажи мне, ты и вправду до сих пор целомудренна? — Девушка ответила: — Пока это угодно богу, я невинна. — Каким же образом ты собрала тогда за два дня столько денег? — Слезами, — сказала она, — и тем, что я всем до одного рассказывала свою историю. Все они жалели меня и щадили мою девственность. — С этими словами она пала к его ногам и воскликнула: — Пожалей меня, господин, помоги попавшей в неволю царской дочери! — Когда она поведала надсмотрщику обо всех своих злоключениях, он, проникнувшись состраданием к ней, сказал: — Сводник чрезмерно алчен. Не знаю, удастся ли тебе и дальше оставаться целомудренной.

36. Тарсия ответила: — Мне придет на помощь мое искусство: я хорошо образованна и умею играть разные напевы на лире. Вели завтра в каком-нибудь многолюдном месте поставить скамьи; мое красноречие созовет зрителей, а затем я возьмусь за плектр и своей игрой буду каждый день собирать деньги. — Надсмотрщик поступил, как она сказала; а граждане так полюбили Тарсию, так восхищались ею, что мужчины и женщины каждый день приносили ей по многу денег. Правитель же Афинагор сам теперь оберегал, как единственную дочь, девушку, замечательную своим целомудрием и благородством; он дал надсмотрщику много золота и поручил Тарсию его попечению.

37. Пока в Митилене происходили такие события, Аполлоний после четырнадцатилетнего отсутствия возвратился в Таре и направился к дому Странгвиллиона и Дионисиады. Странгвиллион завидел его издали и поспешил к жене со словами: — Ты была уверена, что Аполлоний погиб при кораблекрушении, а он между тем здесь — вернулся за своей дочерью. Что мы теперь скажем отцу о дочери, которой мы были приемными родителями? — Преступная жена, выслушав его речь, задрожала всем телом и взмолилась: — Пощади меня, супруг! Признаюсь тебе: из любви к своей дочери я погубила чужую. Теперь надевай траурное одеяние, давай лить притворные слезы и скажем Аполлонию, что Тарсия умерла от внезапной болезни желудка, видя нас в трауре, он Этому поверит. — Пока они так разговаривали, Аполлоний вошел в дом Странгвиллиона, отбросил волосы, скрывавшие его лицо, и разгладил косматую бороду. Увидев супругов в траурной одежде, он обратился к ним так: — Верные мои друзья! Если вы сохранили в памяти мое имя, почему при моем появлении вы проливаете горькие слезы? Или, может быть, это не ваши, а мои собственные слезы застилают мне глаза? — Злодейка ответила с рыданием: — О, пусть бы кто-нибудь другой, а не я и не супруг мой донес до твоего слуха печальное известие! Знай, что твоя дочь Тарсия скончалась из-за внезапной болезни желудка. — Аполлоний, едва это услышал, задрожал всем телом, страшно побледнел и надолго погрузился в скорбное оцепенение. Придя в себя, он спросил Дионисиаду: — Дочь моя умерла недавно: что же, деньги, украшения и одежды тоже погибли?

38. Тогда преступница, по уговору с мужем, принесла все и отдала ему со словами: — Верь нам, если бы была на то воля судьбы, мы вернули бы тебе и дочь, как возвращаем имущество. Знай, что мы не лжем; всему этому свидетели наши сограждане; номня твои благодеяния, они воздвигли твоей дочери бронзовый памятник, который ты можешь увидеть и поклониться ему. Аполлоний поверил, что Тарсия действительно умерла, и ириказал рабам: — Возьмите все это и снесите на корабль, я же отправлюсь на могилу моей дочери. — Прибыв туда, он прочел надпись:

"Граждане Тарса воздвигли этот бронзовый памятник Тарсии, дочери царя Аполлония, в благодарность за благодеяния ее отца".