Поздняя греческая проза

12. Прекрасны все перечисленные нами блага брачного союза, прекрасны и те, которые воспевают поэты и которые принято славить у дверей свадебного покоя. Однако сегодня заключенный брачный союз запечатлен особой прелестью. Не по прихоти случая сочетаются друг с другом новобрачные, но, как молодые кони-погодки дружно бегут рядом в одной упряжке, так и эти двое пожелали соединиться, будучи одного возраста, одинакового воспитания и сходны во всем прочем. Рассказывают, что однажды Олимпиада, которой впоследствии выпало счастье стать матерью Александра, участвуя на Самофракии в мистериях кабиров[618], увидела там Филиппа (тогда он был еще очень молод), а увидев, влюбилась в юношу, дала согласие на брак и сделала мистерии преддверием брачного торжества. (13.) Фракийский город, названный по имени царя Филиппа[619], — родина невесты; к северу от него — земля скифов, к югу — Эгейское море. Происходит невеста от самых знатных людей Фракии, во Фракии рожденных и возводящих свой род к царям; она с материнской и отцовской стороны в родстве с Гермогенами, Медами и нынешней фракийской знатью. (14.) Из краев, называемых Понтом Зевса[620], происходит жених; основатель его рода — знаменитый Андрокл;[621] от Андрокла, словно от одного корня, произросло множество отпрысков, распространилось по всему кругу земному и осчастливило многие города. То же, я знаю, было с родом Пелопидов: его основатель, переселившись из Ионии в землю эллинов, передал в дар потомкам славу своего имени[622]. Люди считают за великую честь хотя бы по одной линии быть сопричастными славе Андроклова дома; как реки, беря начало из одного источника, а затем разделившись, вновь сливаются воедино, так и род Андрокла, рассеянный но всей земле, ныне снова воссоединяется. Говорят, что Ахилл родился от матери богини, отцом же его был смертный муж — Пелей; а новобрачный — отпрыск двух во всем равных друг другу родов.

15. Таково происхождение жениха и невесты. Еще более они сходны между собой нравом и цветущим возрастом: они, как молодые розы на одном лугу, в одно время появились на свет, в одно время раскрывают свои лепестки; душевное же их сродство удивительно — оба стыдливы и чисты нравом и отличаются друг от друга только свойственными природе каждого занятиями. Она изощрилась в тканье шерсти, славном деле Афины, он обретает радость в трудах Гермеса; у нее на уме ткацкий челнок, у него — речи; она держит лиру, он не расстается с книгой; ее любит Афродита, его — Аполлон. Новобрачный первый среди юношей, невеста — среди дев; он еще безбород, и его щеки покрыты первым пухом, она созрела для брака. (16.) Сапфо сравнила деву с яблоком; людям, которые хотят до времени сорвать его, яблоко не дает дотронуться до себя даже кончиком пальцев, а тому, кто будет ждать срока, оно подарит прелесть своей зрелости. Жениха подобало бы сравнить с Ахиллом и уподобить его дела подвигам этого героя. Как в поэме Ахилл доблестью превосходит всех остальных эллинов, так и жених, пастырь своего стада, славен великими победами: если нужен совет, он побеждает всех рассудительностью, если мужество — он самый отважный, если благородство — среди сверстников ему нет равного в знании философии. Молва обо всем этом завоевала ему счастливую невесту — ведь эроты могут и за море посылать свои стрелы и на расстоянии зажигать брачные факелы. (17.) Предание, соединяя Деяниру, дочь Ойнея, с Гераклом, рассказывает, что ее любви домогались многие, в том числе поток Ахелой; словно желая указать на то, что соперникам цена разная, оно награждает Геракла невестой, а поток — любовной раной. Мне думается, что и этот союз заключен по божественному умыслу, дабы — новобрачная ведь чужестранка — Аттика стала местом свадебного покоя, восприяла и вскормила первый плод брака и благодаря Северу счастливила Фракию аттическим отпрыском.

18. Не хочется мне умолчать и об устроительнице брака и создать ей хвалу, ибо мое и ее искусство происходят от одних и тех же предков. Хотя она и женщина, но делает честь нашему роду: образованностью не уступает Аспазии[623] и настолько превосходит мантинеянку мудростью, насколько афиняне выше аркадян. Она привела в наш город жениха из Фракии, имя которого созвучно названию Халкиды[624], желая, думается, внушить веру в древний миф о том, как любовь к Орифии заставила Борея покинуть Фракию ради Афин и таким образом соединила его с этим городом[625]. Много о ней можно сказать достославного, но, разумеется, самой великой хвалы достойно устроение этого брака, Ведь дева едва не попала в злые сети и была спасена богами.