Поздняя осень

— Жалко, что тебя не интересует, почему они оставались, — заметила Кристиана. — Если бы я была командиром части, меня бы это заинтересовало в первую очередь. Не количество оставшихся, а именно почему остался каждый из них.

От волнения она машинально чертила ногтем на столе какие-то фигуры.

— Вот уж не собираюсь засорять себе голову этими софизмами! Я прекрасно знаю, почему они оставались. — Думитру был уверен в своей правоте. — Я чувствовал, что все убеждены: только так мы должны действовать, у нас нет другого пути. — Он закурил новую сигарету.

— В этом был убежден ты, и поэтому ты оставался, — убежденно сказала Кристиана. — Но они?

— Они думали точно так же, — заверил ее Думитру. — По крайней мере, они будут первыми, кто воспользуется и спортивным залом, и полигоном, и всем остальным, что мы строим. Это для себя они работают с таким нечеловеческим напряжением, а не для моего честолюбия! Не знаю, почему ты во что бы то ни стало хочешь убедить меня в том, что люди меня боятся, то есть что я — деспот, тиран! Должен тебе признаться, в начале нашего разговора меня все это выводило из себя, но теперь я абсолютно спокоен. Я хочу тебя спросить: не забыла ли ты о том, что я тоже не родился полковником, что я тоже был когда-то лейтенантом? — Его нервозность и в самом деле прошла, он говорил спокойно и уверенно. — Ты можешь вспомнить, чтобы я чего-то боялся? Или кого-то? Когда случалось так, что я, будучи не согласен с предлагаемым, не высказывал открыто свое мнение? Разумеется, не нарушая устава, как положено, и разве мне могли что-то за это сделать?

— Перевели бы тебя в другой гарнизон! — не задумываясь, ответила Кристиана.

Думитру расхохотался:

— Вот это да! Так ты думаешь, что мои подчиненные боятся, как бы я их не перевел в другой гарнизон? По-твоему, я или другой командир части может решать такие вопросы, как перевод офицеров из одной части в другую?

У него был такой вид, будто он только сейчас понял смысл всех ее возражений.

— Но если рассуждать по-твоему, то в случае сопротивления моим «деспотическим замашкам» перевод в другую часть был бы им только выгоден, потому что мало найдется мест, где работа тяжелее, чем здесь. Но они не хотят в другую часть! Им как раз нравится работать здесь, где тяжелее! Многие просили, настаивали, добивались, чтобы их направили сюда. Некоторые — что ж, почему бы об этом и не сказать? — приехали сюда потому, что хотели работать со мной. Это Михалаш, Деметриад, Энкулеску, Калояну, Тэнэсеску, Богдан, Попа. С кем-то из них мы работали раньше в одной части, кто-то слышал обо мне. Почему ты не можешь предположить, что нас всех в одинаковой степени увлекает наша работа? Ты думаешь, что я исключение?

— Не надо утрировать…

— Когда ты поймешь, что у каждого в жизни есть дело, которому он отдает всего себя? И это дело нужно любить больше самого себя, но никакой приказ не может обязать к этому…

У Кристианы явно испортилось настроение. Она принялась убирать со стола. Казалось, что она это делает первый раз в жизни, так неуверенны были ее движения. Думитру хотел ласково ее обнять, но она отстранилась:

— Оставь меня.

Она снова опустилась на стул.

— Ты только что сказал, — заговорила она медленно, почти шепотом, когда Думитру вернулся из кухни, куда он относил посуду после ужина, — что в жизни у каждого есть свое дело. Только у меня — твое дело!.. Что ж, я, наверное, исключение из общего правила, — добавила она устало.

— У меня на этот счет другое мнение, — мягко возразил он. — Хотя это польстило бы любому мужчине, а не только мне, неизлечимому гордецу!

Кристиана, казалось, не слушала его, но при этих словах попыталась улыбнуться.

— Ты был прав, когда утверждал, что любую вещь можно недооценить, преуменьшить ее значение, — сказала она без видимой связи с предыдущим разговором. — Я чувствую, что если бы мне пришлось теперь продолжать…

Она замолчала, посмотрела на Думитру и не стала ничего объяснять. Теперь они молчали оба.

— Уже поздно, — спохватился Думитру, поднимаясь. — Ты тоже устала… — Он протянул ей руку, чтобы помочь подняться.

Они погасили свет и пошли в спальню. Из комнаты Илинки из-под двери пробивалась полоска света.

— Еще не легла, — немедленно прореагировала Кристиана, явно недовольная этим. — Или уроки еще не сделала, или какой-нибудь книжкой зачиталась, которую теперь до утра из рук не выпустит.

— Ну ничего, со мной это тоже случается, — понимающе усмехнулся Думитру.

— И с тобой это еще случается, вот именно, — согласилась Кристиана.

— Мне другое не нравится! — Думитру нахмурился. — Не нравится мне, что в ее возрасте она дерется с мальчишками. Тебе бы надо поговорить с ней, объяснить кое-что, посоветовать, как себя вести.

— Я думаю, что ты у нее пользуешься большим авторитетом, ты для нее образец, она тебя во всем копирует, — заметила Кристиана.

— Но лучше все-таки сама с ней поговори, как мать. — У Думитру было свое мнение по этому вопросу. — Выбери подходящий момент… А что касается твоей работы — положись на меня! Я займусь этим в самое ближайшее время…