Поздняя оттепель (СИ)

— Был, дважды. Первая в конце девяностых сбежала от нищей жизни и забрала с собой дочь — Лену. С Ириной же мы формально муж и жена, но она уже пятый год в инвалидном кресле. Последствия неудачного прыжка с парашютом, — объяснил сыну Владислав. — Детьми обзавестись не успели.

— Сочувствую. — Константин не представлял, что нужно говорить в подобных случаях. Возможно поэтому его "сочувствую" прозвучало шаблонно.

— А с Леной вы общаетесь?

— Я бы с удовольствием, но моего мнения никто не спрашивает, — ответил сыну Владислав.

— Что так?

— Они теперь птицы иного полета, высокого. Под ноги не смотрят, — с неохотой признался Яровой. "Видимо, чересчур личное", — подумал Костик.

Замолчали. Дойдя до конца аллеи, повернули обратно.

Внутри что-то взвилось. Щадить отца совершенно не хочется, и Константин продолжил расспрашивать.

— Скажи, каково это узнать, что у тебя есть сын, готовящийся разменять третий десяток? Что ты почувствовал? Обрадовался, удивился, не поверил? Что?

Владислав вздохнул:

— Злишься на меня?

— Нет. — И это был правдивый ответ. Костик злился на себя. На собственную уязвимость. На непонятно откуда взявшийся страх быть отвергнутым.

Что это? Наследие детства? Комплексы перенесенные во взрослую жизнь? Знать не хотелось. Хотелось не знать никогда.

* * *

В селе хорошо, спокойно. По какой-то непонятной причине все тревожащее оставляло его здесь. Оказывалось отсечено кирпичными стенами, металлическим забором, километрами дороги до ближайшего города.

Поговорив с отцом, Константин уехал в тот же день. Дождался возвращения брата с работы и уехал. Роман пытался возражать, но убедить старшего не смог. На это раз Костик непоколебим.

Проведя беспробудную ночь на жесткой раскладушке, мужчина встал с петухами. Умылся, позавтракал и принялся за работу. К моменту, когда Галим пересек границы участка, Константин успел дважды поднять раствор на сабан, и чувствовал себя великолепно.

— Жарко сегодня будет, — сказал помощнику вместо приветствия. Тот отчаянно закивал, видимо довольный, что работодатель не упомянул об опоздании. — Держи ведро. Раз уж ты здесь, не буду спускаться.

Несколько часов кряду они в молчании трудились, пока находиться под открытым солнцем стало совершенно невыносимо.

— Все, баста, — не выдержал, наконец, Константин, начавший подозревать, что погода внесет существенные коррективы в его планы. Хочешь — не хочешь, а на время полуденного зноя придется прерываться, если, конечно, он не намеревается заработать тепловой удар и слечь.

Распрощавшись с Галимом Константин первым делом отправился к реке: необходимо смыть семь потов и грязь, которыми он покрылся. Вода, точно парное молоко. На его взгляд можно и похолоднее. Переплыв русло несколько раз, мужчина выбрался на мелководье и занялся необходимой гигиеной. Он смывал мыльную пену с волос, когда выяснилось, что в кустах прячется соглядатай — маленький, рыжеволосый соглядатай, который, в итоге, решил проявить себя.

— А мне мама не разрешает воду грязнить. От этого рыбка на спине плавает, — уморительно серьезно хмуря бровки, просветила вредителя Тася.

Забыв про голову, Константин замер в растерянности. Сколько раз он приходил сюда за последние несколько недель? Да чуть ли не сотню! И никогда, никто не нарушал его уединения! Мужчина настолько привык к этому обстоятельству, что стал позволять себе несколько больше принятого нормами приличия — купание в чем мать родила, и сейчас совершенно не представлял, как быть. Не выходить же из воды нагишом на глазах у четырехлетнего (навскидку) ребенка. Впрочем, был еще один вариант, прикрикнуть, чтобы испугалась и убежала.

Пока Костик соображал, как с наименьшими потерями выбраться из деликатной ситуации, Тася подошла к его вещам, сваленным в кучу на берегу и, присев на корточки, принялась изучать лежащий сверху телефон.

— Красивый, — похвалила она его последнее приобретение и, аккуратно ткнув пальчиком в экран, поделилась. — У мамы теперь некрасивый.

Константину ничего не оставалось, как спросить:

— А куда делся красивый?

Подняв на него взгляд, девочка склонила голову на бок, словно прикидывала — говорить или нет? Заслуживает он доверия или не заслуживает?

Сосредоточенное выражение на детском личике вызвало у Костика невольную улыбку. Мужчина даже на мгновенье забыл о щекотливом положении, в котором находился.

— Обещаю никому не говорить, — поклялся он, чтобы подстегнуть ребенка, и Тася решилась.

— Мама его выбросила, — с явным сожалением призналась девочка.

— Почему?

— Чтобы папа на нее не кричал, — объяснила и вновь ткнула пальчиком в темный экран.

— Если хочешь, можешь посмотреть, — предложил Константин, все еще стоя в воде и не зная, куда деть руки. Рефлекторно хотелось прикрыться, несмотря на то, что мутная вода надежно скрывала его наготу от глаз ребенка.