Поздние ленинградцы. От застоя до перестройки

Олег Божков: «Они были очень неглупые парни – ребята в ЦК КПСС. Они предписали четкое название: с одной стороны, нам нужна социология, чтобы вступить в Социологическую ассоциацию, а с другой стороны, название этого института было прописано в этом постановлении: Институт конкретных (конкретных – никакого умничанья) социальных исследований. Не социологических – социальных!»

Молодые советские социологи 60-х оканчивали гуманитарные факультеты университетов, проходили истмат, диамат, научный коммунизм и, в общем, не сомневались в истинности этих наук, вышедших из марксизма. Они по своим убеждениям были в основном настоящими коммунистами. Но выделялись эстетически на фоне коллег – обществоведов. Говорили и читали по-английски, были модники, любили итальянских неореалистов и Ренуара. Представители какого-то маленького племени внутри гуманитарно – партийного народа. И гуманитарно-партийный народ замечал это отличие и относился к ним с подозрением.

Деятельность лаборатории Ядова оставалась в русле коммунистической идеологии. Молодые ученые предприняли масштабное исследование, чтобы определить отношение советских рабочих к трудовой деятельности. Они надеялись обнаружить таким образом проявления растущей коммунистической сознательности

Владимир Ядов: «Мы хотели понять, верно ли то, что страна находится в зрелой стадии социализма, которая, согласно теории Маркса или Ленина, должна перейти в стадию сверхзрелого социализма, а впоследствии – в коммунизм. Хрущев вообще говорил, что уже наше поколение будет жить при коммунизме».

Игорь Кон: «Очень многие люди искренне верили, что так есть на самом деле, что просто нужна дополнительная информация. Чтобы не связываться с истматом, с научным коммунизмом, избежать этой идеологической конфронтации, надо иметь эмпирические исследования. Дополнительная информация, конечно, подтвердит, что мы лучшие из лучших и живем в лучшем из лучших миров».

Советская власть идет навстречу советским социологам. Заводские парткомы выделяют для них людей, которые проводят опросы среди рабочих. К их услугам вычислительные центры, где работают огромные советские электронно-вычислительные машины – БЭСМ. Информацию в эти машины вводят с помощью перфокарт.

Игорь Травин: «Там сидели изящные девушки в белых халатах, жутко важные и значимые, они-то и занимались по сути дела ведением работы – набивали информацию на перфокарты».

Публикации Ядова и Андрея Здравомыслова были высоко оценены западными учеными, но у партаппаратчиков появились к социологам претензии. Советское руководство встревожено опытом чешских реформ, начавшихся под лозунгом усовершенствования социалистической системы, но приведших к тому, что в стране началась Пражская весна. Советские социологи находятся под контролем, оказывается, что они постоянно вторгаются в запретные сферы.

Игорь Кон:«С цензурой сталкивались. Прежде всего, было очень опасно разгласить государственную тайну, а государственной тайной было абсолютно все».

В советское время в Таврическом дворце находилась ВПШ, Высшая партийная школа. Такая business-school, где готовили советскую партийную элиту. И здесь преподавал социолог Андрей Здравомыслов. Он провел исследование среди своих слушателей – социология партийной элиты. И, собственно, с этого начались гонения на ленинградских социологов. Потому что сведения были совершенно секретными, изучать партийное начальство не полагалось никому.