Поздний бунт. Андрей Старицкий.

- Пожалуй, ты верно сомневаешься. Венчанный на царство малолетний Иван в опасности, а один из вас, главных опекунов, уморен в темнице, второму Овчина с Еленой готовят подобную участь. После чего - очередь за самим Иваном Васильевичем, царем всей России. Во спасение его ты зовешь к себе всех, кому дорога Россия и дорог крепкий престол.

- Завтра поутру позову писаря.

Верно все решили, только вот одну роковую ошибку допустил князь Андрей Старицкий: несмотря на все прежние предупреждения не доверять Шуйским, направил он гонца с призывной грамотой к Ивану Шуйскому, так и не раскусив его двоедушия. Последствия не заставили себя ждать. Князь Иван Шуйский велел своим слугам задержать гонца, сам же отнес без промедления грамоту царице.

В Кремле - переполох. Если после неудачного похода на Старицу Елена остепенила своего любимого, велев повременить с задержанием Андрея Старицкого, то теперь сама воспылала гневом.

- Вели, моя царица, готовить рать, - прочитав послание Андрея Старицкого, сказал Овчина-Телепнев. - Я сам поведу полки к Старой Руссе, чтобы перехватить мятежников, а к Великому Новгороду, чтобы запереть ворота, пошлю Никиту Оболенского.

- Он до Старицы не смог дойти. А ты его в Великий Новгород. Посильно ли?

- Теперь дойдет. Обязан. Все сделает, чтобы смыть свой позор.

Почти одновременно вышли полки и из Старицы, и из Москвы. И те, и другие спешили, ибо каждый считал, что наступил решающий момент, и выбора нет: победа для них - это жизнь, поражение - смерть. Иного не предвидится.

У князя Андрея Ивановича и Хабара-Симского было преимущество во времени: Старица на пять-шесть переходов ближе к Великому Новгороду, и поэтому Оболенскому вряд ли удалось бы догнать взбунтовавшегося князя, если, конечно, все у того шло ладом и ничего вдруг не случилось. Рассчитывая вот на это самое «вдруг», мчались в погоню за Старицким князем Овчина-Телепнев и Оболенский, не жалели коней, оставив обоз далеко позади. Князья - особенно Овчина-Телепнев - вполне осознавали, какая угроза нависла над ними, что ждет их, если не согнут они в бараний рог Андрея Старицкого. Светят им тогда не только оковы, но и неминуемая казнь. Верховная дума отыграется за свое унижение, за свой страх перед разнузданной жестокостью. Да, Овчина-Телепнев мог сам перед собой быть честным и называть вещи своими именами.

Конечно, гонка сломя голову не помогла бы, ведь больше того, что можно выжать из коня - не выжмешь. Обстоятельства, однако, сложились так, что у князя Андрея Ивановича произошла заминка: у Старой Руссы, на что был главный расчет, новгородской рати не оказалось.

- Что случилось? Неужели труса праздновал? - недоуменно, вроде у самого себя, спросил Хабар-Симский. - На князя Воронцова не похоже, чтоб только о животе своем думал.

- Приведет или нет он полки, для него все едино конец, если одолеет Овчина-Телепнев, - решил открыть правду князь. - Переписка с ним Михаила Глинского известна Елене с Овчиной.

- Дела. Тем более совершенно непонятна его медлительность или даже нерешительность.

- Погодим пару-тройку дней, - предложил князь Андрей. - Может, подтянется?

- Прикинуть что к чему нужно, но не допустить бы опрометчивого шага. Объяви, князь, дневку. За это время мы с тобой все обдумаем.

Сутки - достаточное время для осмысления обстановки. Можно было бы найти подходящее решение, но получилось, однако, так, что не вышло у князя и окольничего единомыслия. Хабар-Симский предложил идти спешным порядком к Великому Новгороду, князя же Андрей воспротивился:

- А что, если Великий Новгород не откроет нам ворот? Более того, возьмет сторону Овчины? А князь Воронцов может пойти на такое, спасая свою жизнь. Тогда мы окажемся между молотом и наковальней.

- Допустить подобное можно, но если так случится, мы, обойдя Великий, найдем удобное место для сечи.

- Усилившись новгородскими полками, Овчина с Хромым получат большое преимущество.

- Предполагаешь, стало быть, встретить Овчину здесь?

- Даже если не подойдут полки Великого Новгорода.

- Возможно, ты прав, - подумав немного, согласился Хабар-Симский. - Видимо, князь Воронцов не сумел поднять новгородцев на бунт.

Хабар-Симский был прав. Полки с охотой поддержали своего воеводу, единодушно выказав готовность выступить, но отцы города, узнав об этом, возбудили народ весомыми словами: отец князя Андрея Старицкого лишил Великий Новгород многовековой вольности, а яблоко от яблони далеко не катится. В трудную минуту князь Андрей Иванович может даже пообещать вернуть вечевой колокол, но как обретет силу, непременно все вновь порушит.

Вот и вышло так, что обида на Ивана Великого распространилась на его сына. Страстные же речи князя Воронцова о том, что по Русской Правде сын за отца не в ответе, пользы не принесли.