Поздний экспресс

Они встречаются глазами в зеркале. Ира качает головой, потом с тоской смотрит на его голову. И принимается за работу.

Было у них как-то раз с Иришкой. В тот день он был последним, поздним клиентом, а Ирка поссорилась со своим парнем. Вечер завершился у него дома.

Ира потом страшно раскаивалась, через пару дней поймала Виктора около подъезда и со слезами умоляла молчать об этом. Видимо, помирилась со своим парнем. Виктор, как мог, успокоил ее. Ему было тогда одиноко, ей – паршиво. Всего один раз, что и кому он будет рассказывать? На этом всё и закончилось.

– Готово! – Иринкин голос вторгается в его воспоминания.

Виктор посмотрел на свое отражение в зеркале. Не узнал себя. Просто незнакомый парень. За его спиной скорбно поджавшая губы Иришка.

– Ну?

– Мне нравится. – Он проводит ладонью по голове, непривычно жестко. Голова совсем легкая. Вот бы и ему стать таким… жестким, твердым. Или, наоборот, легким и безмятежным, как воздушный шарик.

– Ты извращенец, – вздыхает Ирина. – Такую красоту испоганили.

– Ира…

– Что?

– А ты со своим парнем случайно не в ссоре?

За его плечом Иришка складывает руки на груди.

– С Антоном мы недавно расстались. И даже если бы это было не так – фиг бы тебе что обломилось!

– Почему? Тебе же понравилось.

– Потому что… учитывая это… – Она кивнула на его коротко стриженную макушку. – И это… – Рукой указала на его перебинтованные пальцы. – Ты совершенно неадекватен!

Виктор пожимает плечами. Попытаться стоило. Хотя нет, не стоило и пытаться. Будто ему, после Нади, нужна какая-то другая… Выпендривается сам перед собой.

Дома он начал паковать вещи. Наде не звонил, она ему тоже. Послал несколько эсэмэсок, на которые она отвечала односложно или смайликами. Ну что ж, всё ясно. Предельно ясно. А он-то ломал голову, что делать с контрактом. Собирался ведь расторгать его, только не знал, как аккуратнее сказать об этом отцу так, чтобы ему голову не оторвали за ненадобностью. Столько сил было положено, а теперь вдруг… Но он и помыслить не мог, чтобы уехать от нее, если она его… «Если» не случилось. Всё. Точка.

Накануне отъезда все-таки не выдержал, позвонил. У нее завтра последний экзамен. Голос Нади уставший и виноватый.

– После экзамена увидимся. Обязательно, Вик.

Он это уже слышал. Завтра обязательно что-нибудь случится и помешает их встрече. Надя продолжает:

– Знал бы ты… Это реально самая тяжелая сессия за всё время. Надо отметить.

– Конечно. Ни пуха ни пера, Надюш.

– К черту! – засмеялась тихо она.

Да, именно туда он и отправится. Завтра. К черту, в ад, туда, где не будет ее.

* * *

Эта сессия едва Надю не доконала. Голова трещала, и отнюдь не от впихиваемой в нее с трудом информации. И потом вдруг, сидя на экзамене по дипломатическому и консульскому праву и глядя в окно, в яркий летний день, поняла: ничего она не придумает. Ничего нового. Кроме того, чтобы ответить ему тем же самым, что он чувствует к ней. Потому что оно в ней есть. Не три года, но есть. И вообще – всё это чушь, главное, что он есть у нее! А она есть у него. На ее лице расцветает мечтательная улыбка, не имеющая никакого отношения к сдаваемому предмету.

– Соловьева, судя по вашей улыбке, вы готовы отвечать?

Эх, скорее бы сбежать отсюда!

– Да, Геннадий Васильевич, готова.

– Тогда прошу.

Чудом вытянула на четверку. А теперь домой, в душ, переодеться и позвонить Витьке. Что-то он сам не звонит, замучила она его своими капризами. Ну, теперь всё. Сессия сдана, она всё для себя решила. Держись, Баженов! Черная Королева переходит в наступление. Белому Королю лучше сразу сдаться на милость победителя.

Когда возвращалась домой, поймала себя на том, что напевает нечто безымянное, но мелодичное, этого за ней ранее не наблюдалось. Ну, так она и влюбилась по-настоящему в первый раз.

– Надежда, ну как? – окликнул с кухни ее отец.

– Честная четверка, пап. На большее просто сил не было. – Надя с облегчением скидывает туфли на высоченных каблуках.

– Ну, четверка – тоже оценка, – соглашается Соловьев-старший. – Ногу баранью запек. Будешь?

– Нет. Я сейчас в душ – смыть с себя чертову сессию. И убегаю отмечать это дело с Виком.

– А он разве не сегодня улетает? Завтра, что ли? Я напутал?

Она останавливается, словно налетает на невидимую стену. Оборачивается в дверях кухни. Смотрит на отца.

– Улетает? Кто? – Губы словно замерзли.

– Кто-кто… Виктор. Олег вроде бы говорил, что сегодня он улетает в эту свою Калифорнию.

– Как?

– Полагаю, самолетом.

– Пап? Ты шутишь?

– А ты не знала, что ли?

Надя медленно оседает на табуретку.

– Не может быть…

– Почему? Он по трудовому контракту уезжает, работать. Так вроде бы Олег говорил. На год, а там видно будет. Еще один раб Кремниевой долины.

Надя хватается за телефон. Пальцы дрожат. Абонент недоступен. Ей кажется, что она сейчас задохнется.

– В котором часу рейс?

– Не знаю. – Отец удивленно смотрит на нее. – Не отвечает? Ну, наверное, уже в самолете. Или правда улетел.

– Пап, позвони дяде Олегу! Пожалуйста! Узнай точно!

– Хорошо.

– Сейчас позвони!