Поздний экспресс

– По-моему, таким, как Витька, всё равно, где жить. Весь в работе, в компьютере, – смеется отец. – Я его вытащил в Музей компьютерной истории, так он даже не знал, что такой есть в городе!

– Как он? – удается Наде спросить. Голос удивительно тих.

– Да нормально, говорю же. Привет всем передавал.

Вик передавал ей привет! Это что, всё, что у них осталось? Всё, что ей дозволено – получать приветы от него через третьих лиц? И вдруг все принятые решения меняются кардинально. Она должна спросить! Так люди не расстаются: молча, не увидевшись напоследок, не сказав и слова! Нет, она должна увидеть Вика, посмотреть в глаза и услышать именно от него, что она больше не нужна ему. Чтобы точно знать, что она тут подыхает не напрасно. Есть же шанс, микроскопический шанс, что они друг друга просто неправильно поняли…

– Мам, лето почти прошло, а я никуда не ездила…

– Ну да, – соглашается Вера Владимировна удивленно. – Ты же сама не захотела, отказалась. Люба с Соней отдохнули.

– Я им завидую. Но я так устала… А впереди зима…

– Надя, ты куда собралась сейчас? Через две недели первое сентября, занятия начнутся.

– Я недолго… наверное… – Голос Нади предательски дрогнул.

Вера Владимировна вздохнула. Ей не нужно спрашивать, куда и зачем.

– Ладно. Поезжай. – Мать не стала попрекать дочь тем, что перелет за океан наносит серьезный ущерб семейному бюджету. Есть вещи дороже денег. – Как у тебя с визой?

– Виза есть! – Надя не верит, что мать согласилась так скоро. – Ромкин отец нам делал на год, она еще не просрочена. – Тут она парадоксально вдруг вспоминает, кем работает Ромин папа. И подумала, что хоть какая-то польза от Романа в ее жизни всё же была.

– Хорошо, – кивает мать. – Бери билет.

– Мам, – Надя утыкается лицом в материнское плечо, – всё так очевидно, да?

– Надюша, да какая разница, что там очевидно другим? Главное, что думаешь по этому поводу ты сама, – Вера Владимировна обнимает дочь, гладит по голове. – Я только об одном прошу: не скандаль, ладно? Вам… вам поговорить надо, просто поговорить. Обещай мне, что не будешь устраивать Вите разборки.

– Какие разборки, мамуля? – Надя поднимает лицо. – Не до скандалов мне сейчас.

– Ну-ну… – Тон у Веры Владимировны скептический. – Знаю я тебя. Ты, как истинная женщина, из ничего одну вещь точно можешь сделать.

– Не поняла…

– Ну, знаешь, говорят, что настоящая женщина из ничего может сделать три вещи – салат, шляпку и скандал.

– Чушь какая! Как из ничего можно сделать салат?

Поздние вечерние посиделки на кухне, Соловьев пьет чай из кружки, которую только он называет так. Остальные члены семьи – ведром.

– Ох, неспокойно у меня на душе, Стас.

– Да ладно, – отвечает Станислав Александрович. – Взрослая уже, не в первый раз за границу летит.

– Я не о том, неужели ты не понимаешь? Как там Витя? На самом деле?

– Да такой же, как наша красавица. Не в себе.

– Что там у них произошло?.. – Вера задумчиво чистит апельсин. Фруктов ей совершенно не хочется, лишь бы руки занять.

– Думаю, кроме них двоих, этого никто не знает.

– Надеюсь, у нее хватит здравомыслия сделать всё правильно…

– Здравомыслия? – переспрашивает Стас Александрович. – Ты не забыла, что мы говорим о нашей старшей дочери?

– У нее, кроме твоих, есть еще и мои гены, – парирует жена.

– Ну и зазнайка же ты, госпожа литераторша.

Вера Владимировна смотрит на мужа.

– Ты меня за это и любишь.

– Верно. Куда деваться? Люблю.

И вот она в Америке.

Отец ей подробно объяснил, как добраться. И вот тот самый дом. За спиной отъезжает такси. Дом небольшой, трехэтажный. В этом городе не так уже много высотных зданий, в основном это офисы крупных софтверных компаний.

А здесь тихий, жилой, зеленый район, двух-трех-четырехэтажные строения. В одном из них, том, что перед ней, живет Вик. Этаж третий. Надя задирает голову. Интересно, которые его окна?..

Звонит долго. Может быть, звонок не работает? Нажимает еще раз, прижимает ухо к двери. Нет, тренькает за дверью. Нет дома, на работе? Уже вечер. Она устала, перелет просто ужасающе выматывает, да еще если добавить к этому собственные мысли, страх, неуверенность…

Дверь открывается. Первая мысль: она ошиблась квартирой.

Вроде бы знакомый парень… Долговязый, длинноногий, в джинсах, правда, абсолютно не дырявых, консервативная серая футболка с каким-то мелким логотипом обтягивает широкие плечи. Но волосы… прическа, короткий светлый ёжик волос. Голубые глаза полны удивления… и так узнаваемо приоткрываются губы… Это же его губы… и его голос:

– Надя? Ты!

– Нет, это Люба! Или Соня! Догадайся сам. – Она ответила, даже не успев обдумать свои слова – так удивили ее изменения во внешности Вика.

– Надь…

– Пригласишь войти?

– Да, конечно! – Вик спохватился, отступил на шаг. – Прошу!

Она прошла в дом, огляделась.

– Мило.

Он понимает, что не заслужил даже этого равнодушного «мило», в квартире откровенный бардак. Раз в неделю приходит женщина убираться. И придет она завтра. А он особенно постарался за эту неделю. Но почему-то не стыдно.

– Выпьешь чего-нибудь?

– О-о, – Надя скупо усмехнулась. – Как в американском кино…

– Новая страна – новые привычки.