Поздний эллинизм

Излагать дальше Тимея Локрского было бы для нас бесполезно ввиду полного тождества его рассуждений с соответствующим диалогом Платона. Было бы слишком легкой и вполне ученической задачей помещать те места из платоновского "Тимея", которые буквально повторяются у Тимея Локрского. Этого делать мы не будем. Скажем только, что в дальнейшем идут рассуждения у Тимея о материальных стихиях как в их объективном соотношении, так и в их значимости для человеческого познания. Говорится о составе человеческой души и о соотношении ее основных моментов, о человеческом организме в его здоровом и больном состоянии, о государстве, семье и воспитании. Непосредственное отношение к эстетике имеют, может быть, только два текста. В одном говорится: "Начала красоты заключаются в симметрии одинаковых частей и в их симметрии с самой душой" (223, 6-7). В другом тексте читаем, что музыка и руководящая ею философия предназначены обычаями и законами для исправления души; "они приучают, убеждают и даже принуждают к тому, чтобы разумная часть души повиновалась рассуждению, а чтобы дух неразумной части был кротким" (224, 1-4). Оба эти текста не выводят нас за пределы общеантичного представления о красоте и о музыке.

в) Подлинное значение трактата Тимея Локрского и для истории философии, и для истории эстетики сводится совсем к другому. Как мы уже сказали, здесь мы находим полный пересказ платоновского "Тимея". Это свидетельствует о том, насколько же была велика потребность пользоваться сочинениями Платона даже в I в. до н.э. Все эти века, ближайшие к I в. до н.э., характеризуются, как мы знаем, весьма настойчивыми попытками во что бы то ни стало объединить существовавшие до тех пор отдельные философские школы в одну общую систему, которая была бы уже окончательной и по своей универсальности, и по своему систематизму. Сначала огромную роль играли стоики. Но, начиная с Панеция и Посидония, - и это тоже мы хорошо знаем, - стоицизм явно тяготеет к платонизму и постепенно отходит и от своего материализма, и от своей чересчур исключительной языковой логики. Не отставали от этого и сами платоники, которые в лице Антиоха Аскалонского и Филона из Лариссы тоже покинули скептицизм Средней и Новой Академии и постепенно переходили к положительным утверждениям в духе стоицизма. Как нам хорошо известно, наконец и перипатетики в таком трактате, как "О мире" Псевдо-Аристотеля, тоже не отставали от общей синтетической настроенности на путях от ранне-эллинистического субъективизма к окончательному универсализму. Что же теперь дает нам в этом смысле трактат Тимея Локрского?

И Тимей, и изложенный у нас выше Оккел уже настолько близки к универсальному платонизму, что часто просто повторяют Платона в буквальном смысле слова. Это не было тем универсальным платонизмом, который двумя веками позже приведет философскую эстетику к неоплатонизму. Но это несомненно уже расчищало трудный путь платонической эстетики, стремившейся избавиться от материализма стоиков, и от чересчур позитивно настроенного аристотелизма, и от чисто числового пифагореизма. Деятельность Оккела и Тимея Локрского есть свидетельство неумирающей значимости платонической эстетики, правда, все еще далекой от того универсализма, который нужно считать для античности завершительным и окончательным. Но эти трактаты несомненно укрепляли синтетическую мощь тогдашнего стремления к универсализму и с огромным напором выдвигали платонизм как последнюю и самую твердую опору для всяких универсальных завершений. Вот этим, как мы полагаем, и определяется историческое значение Оккела и Тимея, хотя историкам философии обычно и не очень нравится слишком буквальная близость их к Платону. Не нужно эту буквальную близость к Платону расценивать только по ее непосредственному содержанию. Тут действительно было довольно мало интересного и почти ничего нового. Но огромный платонический напор продолжал делать свое великое историческое дело и неустанно звал умы к неоплатоническому универсализму.

§3. "Золотые стихи"

"Золотые стихи (chrysa epё)", излагающие этико-эстетическую и отчасти теоретическую доктрину пифагореизма, приписывались самому Пифагору, но уже в древности его авторство вызывало сомнения, и некоторые считали их произведением Филолая, Эпихарма, Лисида или пифагорейской традиции вообще, не придавая значения вопросу об индивидуальном авторстве{12}.

1. Содержание трактата

"Золотые стихи" пифагорейцев делятся на две половины, которым предшествует несколько стихов, служащих введением. Содержание "Золотых стихов" можно изобразить следующим образом:

I. Приготовление (parasceye). Предписывается почитать по чину и по закону богов, благородных героев, земных демонов и блюсти клятву (ст. 1-3). Это является условием для всей теоретической и практической философии.