Поздний гость: Стихотворения и поэмы

На пыльной площади парад,

Все улицы полны народа, —

Весенний ветер и свобода

В пустынный удалились сад.

Там полдень в синеве прохлады

Горстями солнце раздает,

Он весь щебечет и поет

От карусели до эстрады.

Он мачту белую свою

Украсил флагом горделивым,

Он, как разбитую ладью,

Качает утлую скамью

С каким-то пьяницей счастливым.

И вдруг подхваченный волной,

Слегка скрипя на поворотах,

Сад уплывает в мир иной,

Лежащий на иных широтах.

И, различимые едва,

Земли невидимой предтечи,

Дымятся, как большие свечи,

На горизонте острова.

Предчувствуя их приближенье,

Бродяга открывает глаз;

Его смущает, в первый раз,

Морское головокруженье.

Мир непривычно изменен,

Ветвистый мрак струится рядом – —

Над медленно-шумящим садом

Таинственный проходит сон.

1944

Фрегат

На рынке, пестром и крылатом,

Где в синем воздухе весны

Торгуют луком и салатом

И наскоро пекут блины, —

Цветя багдадскими коврами,

С отметкой паспортной – пират, —

Стоит, обточенный ветрами,

Сорокапушечный фрегат.

И, скаля солнечные зубы

(Их каждый был бы рад украсть),

Матросы весело и грубо

Поносят городскую власть.

Пожарные на них взирают

Недружелюбно, искоса,

Зевак прохожих оттирают,

Вылавливают голоса, —

И, овладев пространством голым

Между молочной и мясной,

Развязной черни площадной

Грозят жестоким протоколом – —

И, в первый раз за много лет,

Над этим морем говорливым

Седой непризнанный поэт

Почувствовал себя счастливым.

Прельщенный буйной небылицей,

Он из чердачного окна

Не камнем падает, но птицей

Летит в гнездо свое для сна.

1944

* * *

Под вечерок, с женой поджарой,

Банкир гуляет напролом, —

На перекрестке ангел старый

Их робко трогает крылом.

И удивленная немного

Павлинье-радужным пером,

Жена отщелкивает строго:

– Бунтовщикам не подаем.

– Вы верить в Бога не хотели,

– Теченье нарушали сфер,

– Как глобус землю вы вертели,

– Ниспровергали и свистели, —

– Вы в ночь, мятежный Люцифер,

– Падучим камнем отлетели.

И муж промямлил кое-как:

– Вы стали тут чернорабочим,

– Вы голодаете. А впрочем – —

Он протянул ему пятак.

Они отходят шагом праздным,

Нарядной обувью стуча,

И в небе мутно-безобразном

Не видят узкого луча.

А вдоль домов уже несется,

Весь в клочьях пены, жеребец, —

Он черной бурей к ним дорвется,

Он их настигнет наконец.

Он туго-кованным копытом

Хрустящий череп обожжет, —

Он задыхается. Он ржет

О мире грозном, но забытом.

1944

* * *