Позднорожденные. Том 1

Софи постаралась вникнуть в суть метафоры.

— У вас с ним какие-то… эм… напряженные отношения для братьев.

Джон хмуро посмотрел в окно.

— Мое рождение не было ему радостью. И когда я повзрослел, оказалось, что наши взгляды слишком расходятся.

— Взгляды на что?

— На будущность нашего народа. Не спрашивай больше, я поклялся, что не буду тревожить тебя этим.

— Ладно. Но вы с ним видитесь? Проводите время? Семейные обеды там, с родителями?

Джон посмотрел на нее, как будто она предположила, что он с другой планеты. Он усмехнулся.

— Да, я понимаю, как ты думаешь. Братья должны быть дружны. Но мы с Эльтаном никогда не были дружны. В детстве я восхищался им. Он великий войн, гордость народа, герой Первой и Второй войны, и тот, кто закончил Третью, заключив мир. Он спас наш народ от неминуемой гибели, и он благородный и сильнейший муж. Я искренне восхищался им и мечтал походить на него хоть немного.

— Но…

— Но он никогда не относился ко мне, как к брату. Я был лишь мышью, теряющейся в тени его ослепительного величия. К тому же, я был и остаюсь слишком горестным разочарованием. Я низкоросл, не статен и не красив. Не гений военного дела и не сладкоголосый певец. Для ребенка Владыки я сущее разочарование. Позднорожденный, да еще и… — Джон осекся. Он взглянул на Софи с удивлением. — Как странно… обычно я не столь словоохотлив.

— Мне хочется узнать о тебе побольше.

— А… а мне о тебе, — сказал Джон и умилительно зарделся. — Если это будет позволено… — добавил он, снова глядя на свои сцепленные на коленях руки.

— Да что я могу рассказать? Обычная семья, мама ресторатор, папа бывший боксер, сейчас бизнесом занят, у него автосервис. В семье я один ребенок. Школа, институт, работа. Пожалуй, ты — это самое захватывающее, что случилось в моей жизни.

— Я думал — самое неприятное. — Джон забрался с ногами на тахту, оперся локтем на спинку и поставил подбородок на ладонь. Они сидели так близко и так уютно, что Софи счастливо улыбнулась.

— Ну… немного беспокойства ты мне доставил. Напугал до ужаса, если честно.

— Когда увез?

— Когда отрубился на моем диване. Я была в секунде от того, чтобы вызвать Скорую.

Джон перестал улыбаться.

— Это было бы… непоправимо. Почему ты не сделала этого?

— Я вспомнила про этот ваш лечебный сон. Я про него читала.

— Поразительно. Судьба в воле твоей хранила меня особо.

— Что это значит? Ты и тогда говорил — в воле твоей.

Джон снова зарделся.

— Это… такая примета. Вторая встреча обычно происходит по чьей-то воле, и отдаться на волю этого человека, значит… довериться.

— И ты мне доверился? Джон, ты отчаянный малый.

— У меня не было выбора. Если бы не ты, я упал бы на улице. Синай был далеко, я был ранен и не мог с ним связаться. А быстро заживить раны я не способен. Еще слишком юн. Эльтан такую рану и не заметил бы, а мне пришлось провести несколько часов в sinar. Понимаешь, теперь насколько я жалок в его глазах.

— Я от такой раны умерла бы, так что я в его глазах, видимо, полное ничтожество.

— Ты не дитя эльфийского Владыки.

— Чего нет — того нет.

— И спрос с тебя и с меня неравен.

— Хм… — Софи прикусила губу. — Джон, такие фразы намекают, что ты считаешь себя лучше других.

— Разве? Я лишь хотел сказать, что от меня мои сородичи вправе ожидать большего, чем от тебя. Ведь ты смертная дева. Никто не будет ждать, что ты излечишься от ран или проявишь доблесть в бою.

— Да, это ясно, но… ты все равно постарайся не слишком упорствовать насчет наших различий. Предлагаю лучше найти что-то общее.

Джон улыбнулся, тепло глядя на нее.

— Разве у нас может быть что-то общее? Мы — дети разных миров.

— Котята.

Джон моргнул.

— И что с ними?

— Мне они нравятся. А тебе?

Джон тихо рассмеялся.

— Они… милы и беззащитны. Тогда быть может и другие животные тебе по душе?

— Щенки. Обожаю собак. В детстве у меня был сеттер.

— Я разумеется бывал на псарне, но своей собаки у меня никогда не было. У нас это не принято. Мы не держим животных в доме, разве что птиц в садах, и только.

— Как-то это грустно.

— Нет. Я увидел это, только когда впервые выехал из Сиршаллена. Люди выгуливают собак на поводках, кошки сидят на подоконниках, запертые в квартирах. Для меня это было грустно.

— Почему у вас не принято? Разве это плохо? Сидишь дома, а под боком кошка мурлычет.

Джон задумчиво посмотрел в окно.

— Я никогда не думал об этом. Это просто порядок, что сложился за века. Здесь есть кошки, они гуляют свободно по городу, их кормят почти все. Но брать в дом… зачем?

— Чтобы она была твоей кошкой.

— И ничьей больше? — Джон взглянул на нее лукаво.

Софи вдруг смутилась. Они все еще разговаривали о кошках?

Она поправила подол и вдруг заметила булавки.

— Кстати, они оставили тут булавки. Почему не стали подгибать платье?

Джон вдруг подался вперед, взял подол в руки и стал бережно вынимать швейные булавки.

Софи замерла.

— Ланира сказала, что это платье недостойно ханти Шахране.

— А… а что достойно?

— Только самое лучшее.

Джон вынул булавки и бережно взял ее руку.

— Вот… ты говорила, что булавки тебе нужны, — он положил их ей на ладонь.