Позднорожденные. Том 2

– Хватит с меня! – в панике воскликнула она. Она вскочила совершенно обнаженная и потянула одеяло, чтобы в него закутаться. – Не хочу я ничего! Ничего не хочу и не желаю знать! – паника охватила ее всю. Что она наделала? Что натворила? Отдалась ему, убийце всех людей на земле! Стала его шлюхой, постельной смертной девкой. – О, Господи! Господи, что я натворила!

Линар подошел и попытался придержать ее за плечи. Софи в ужасе отпрянула.

– Не трогай меня!

Он остолбенел. На скулах заиграли желваки, брови сурово сдвинулись.

– Что случилось? Я не понимаю!

Губы Софи позорно задрожали. Она прошла по комнате туда и сюда, наступая на одеяло и спотыкаясь через шаг.

– Софи! Поговори со мной, умоляю!

– Господи, господи, что я за человек, что я натворила… Как я могла, как?!

Линар поймал ее и осторожно придержал за плечи.

– Я знаю, каково это! Я знаю, что ты чувствуешь.

Софи, дрожа, смотрела на него, и понятия не имела, что она чувствует. Ее захватил отчаянный испуг и паника. В глазах стояли слезы.

– Ты должна ненавидеть меня, потому что так велит твоя верность народу. Ты – человек, и должна желать мне смерти. Но ты не желаешь. И я в твоем сердце. – Софи сглотнула слезы, затаив дыхание. – Страх парализует тебя, и стыд жжет тебя, но ты не можешь противиться своему сердцу. Я знаю, каково это. Ведь я чувствую тоже самое, Софи!

Софи сглотнула и выдохнула.

– Да… ты прав. Мне стыдно. Я должна была… не знаю, что я должна была. Перерезать тебе горло во сне или что-то еще. Выпрыгнуть с балкона, прежде чем позволить себя коснуться. Так ведь было бы правильно, да? Так надо было сделать. Так почему я не сделала? – Она утерла слезы. – Что за я за человек, Джон? Я ужасный, ужасный человек!

– Лишь потому, что любишь меня?

– Да, поэтому. Этого достаточно. Потому что ты… Ты все разрушил!

Он притянул ее к себе, и Софи позволила себя обнять. Она сцепила руки у него на талии, положила голову на плечо и медленно и глубоко вдохнула его запах. Любимый запах. Все в нем было любимым. Теплые, крепкие, совершенно людские руки, шрамы, что сеткой попадались под пальцами, когда она гладила его поясницу, светлые волосы, выбившиеся из косы, и щекотавшие ей щеку. Софи чуть не расплакалась снова от осознания, что действительно любит его. Вот его, Линара Сиршалленского. Эльфа-полукровку, что начал четвертую войну между эльфами и людьми.

– Мне сказали отдать твою голову, – сказал он. – В тот день, когда ты говорила с Лейном, и Эльтан нашел тебя и остановил. Мне сказали – предательство смертной нельзя прощать. Бешеная собака, что кусает хозяина, заслужила клинок. Что ты теперь знаешь все и опасна для любого из народа. А я не смог. Я убил бы любого, или умер бы сам, сражаясь с тем, кто поднял на тебя меч. Я убил бы эльфа ради смертной девы. Ты хоть можешь представить, как позорно моя любовь к тебе выглядит в глазах моих сородичей? Сколько смешков и порицания я услышал, когда ты надела венец на то празднество? Наверное, в вашем мире, это было бы равносильно желанию назвать спутницей собаку.

– О… да, точно, я же дворняга, ко всему прочему, – усмехнулась Софи.

– Я знаю, как это страшно, Софи, как оглушающее, мучительно стыдно. Но ведь это так. Мы любим друг друга. Можно расстаться, притвориться, что все умерло, что сердца наши превратились в камень. Жить в боли и страдании, пока смерть не утешит нас. Найти других, попытаться воссоздать то, что было между нами. Сравнивать, подгонять, убеждать себя в правильности своего выбора, а ночами видеть друг друга во сне. Ты этого желаешь? Это сделает тебя хорошим человеком, а меня достойным эльфом? Мы станем такими, какими должны, а цена – всего лишь все то счастье, которое мы могли бы разделить. Ты хочешь принести его в жертву? Стать достойной…

– Но ты-то принес в жертву наше счастье, разве нет? – Софи сказала это без злости, с тихой унылой тоской. – Владыка дал тебе выбор. И ты выбрал.

Линар умолк. Тяжело вздохнул.

– Да. Я выбрал. И теперь хочу, чтобы ты осталась со мной как ханти, потому что большего я дать не могу. Но я клянусь, что буду обращаться с тобой, как с госпожой моего сердца. Что ты будешь жить в роскоши и почете, пусть и не все эльфы будут его оказывать.

Софи отстранилась, подошла к постели и забралась на нее, закутавшись в одеяло. Свернулась в клубок.

Все ее тело сладко ныло от ночных ласк. Это было ужасно, позорно, недостойно, но она наслаждалась любовью Линара как никогда и ни с кем. Она тонула в удовольствии, запретном, постыдном удовольствии быть с ним. Касаться его, чувствовать на себе его губы и руки, отдаваться ему без остатка и слышать сдавленный дрожащий шепот, вплетающийся в музыку их тел и ночи. Когда она была настоящая? Ночью или сейчас? Когда в ней говорило ее сердце, а когда просыпался разум? И к чему она должна прислушиваться? «Должна…» – зазвучало у нее в голове, гулко, словно колокольный звон.

Линар сел на краешек постели, нежно погладил ее по голове и нашел руку. Мягко переплел пальцы.