Пожалуйста, только живи!

Потом позвонили из редакции еще одного литературного журнала, допытывались, нет ли у нее законченных небольших рассказов, которые они могли бы опубликовать в рубрике «Современная российская проза». И Рита, перелопатив хранившиеся в компьютере старые файлы, кое-что поправив, кое-что почти переписав заново, собрала для журнала подборку рассказов – о людях, о жизни. О театральном режиссере, проигрывающем все сбережения на слете катал. О спортсмене, получившем несовместимую с большим спортом травму и вынужденном принимать участие в подпольных боях без правил. О талантливом художнике-гомосексуалисте, до смерти влюбленном в нахального мальчишку-наркомана. Когда журнал вышел, Ритина фамилия на обложке стояла уже одной из первых.

Появились первые рецензии в прессе – «Новый стиль женской прозы – жестко, хлестко, беспощадно» и первые отзывы в Интернете – «не могла уснуть, пока не дочитала до конца», «автор, спасибо, я ревела». А потом и Ирина Вячеславовна, получая от Риты очередной отредактированный роман, вкрадчиво произнесла:

– Ритуля, дорогая моя, я прочла ваши новые рассказы и отрывок из романа… Должна сказать, что вы значительно выросли как автор. Это большой успех. Скажите, а когда «Приказано – забыть» будет полностью закончен?

– Роман уже закончен, – ответила Рита. – Собственно говоря, книга была уже полностью написана на момент выхода первого отрывка.

Ей забавно было наблюдать за мимикой железной редакторши. Всегда жесткая, спокойная и высокомерная, теперь она смотрела на Риту почти заискивающе, поводила тонким носом и кривила губы в понимающей улыбке. Пальцы ее с отточенными наманикюренными ногтями шевелились, как гигантские пауки, готовые вцепиться в добычу.

– Ритуля, ну, я надеюсь, вы знаете, куда с ним обратиться? Мы с вами столько лет знакомы. Я, можно сказать, вырастила вас как автора. И вполне справедливо, я бы даже сказала – закономерно будет, если первая ваша книга выйдет в нашем издательстве.

И Рита, откинув голову, заливисто расхохоталась и объявила, давясь раскатами смеха:

– Ирина Вячеславовна, идите в жопу!

«Приказано – забыть» должен был выйти в печать в следующем месяце в издательстве, к которому хищная Ирина Вячеславовна, к счастью, не имела никакого отношения. Кроме того, рукопись одного из своих рассказов она отправила на соискание известной литературной премии.

Ночами она теперь не правила до рези в глазах чужие рукописи, а рассматривала варианты обложки, вычитывала корректуру и готовила наброски для следующего большого романа, план которого уже созрел в голове. Строчки приходили сами собой и звучали внутри почти постоянно, что бы она ни делала – обедала, шла по весенней улице, пробегала глазами новые афиши, переругивалась с Артуром. И странно было, что столько времени в голове было оглушительно пусто и руки почти не прикасались к клавиатуре компьютера. Если раньше она, как слепая, лавировала в мире слов, иногда часами тщетно пытаясь поймать правильное сравнение или найти точное определение, то теперь они как будто сами шли в расставленные силки. В голове выстраивались целые абзацы – законченные, отточенные, и Рите оставалось лишь отстучать их на клавиатуре компьютера.

Телефон ее теперь слишком часто высвечивал на экране неизвестные номера, и Рита, отвечая на звонки, уже почти не ждала, что однажды услышит знакомый низкий голос, от которого вдоль позвоночника начинали бежать мурашки – всегда, сколько бы лет ни прошло. Ей теперь часто звонили журналисты:

– Маргарита Александровна, вы – открытие этого года. Один из ваших рассказов, опубликованных в журнале, номинирован на высшую литературную премию… Несколько слов о вас для нашего издания. Расскажите о себе, о своей семье.

– Я в разводе, – отвечала Рита.

Это было не совсем правдой, разрыв их с Кратовым отношений они так и не оформили. Но где-то в голове крутилась навязчивая мысль: «Интервью появится в Интернете, может быть, на него наткнется Марат, поймет, что мой брак распался и его идиотское благородство больше никому не нужно – и выйдет на связь».

Вообще свою нынешнюю известность и успешность Рита воспринимала чисто утилитарно. Может быть, теперь Кратов поостережется идти с ней на конфликт и пойдет навстречу в ситуации с сыном? В конце концов, теперь она была не безвестной домохозяйкой, а – как там сказала та журналистка – открытием года. Ее фамилия светилась в прессе, она могла бы, наверное, создать вокруг своей истории шумиху и слегка подпортить кратовскую безупречную репутацию. Это помогло бы?

Как выяснилось, тщеславия Рита была начисто лишена. Рассматривая свою начинавшуюся популярность исключительно с точки зрения новых возможностей – давления на бывшего мужа, донесения информации до Марата, она скорее раздражалась звонкам журналистов и редакторов очередных издательств. Все это было скучно и утомительно, к тому же отвлекало от собственно творчества.