Пожар Саниры

Радига метнул на него взор.

Вокруг все уже поднимались с земли. Как-то так получилось, что Санира невольно послужил сигналом для возобновления работы. Люди группками потянулись в поля.

Радига, конечно, отстал от остальных. Отстал и Санира.

– Послушай, – понизив голос, сказал юноша, когда Радига поравнялся с ним, – мы оба знаем, что Лакути врёт.

Радига даже не моргнул.

Санира ждал. Он думал, сосед заговорит, когда соберётся с мыслями, но время шло, а тот всё молчал.

– Знаешь, меня ведь тоже стукнули по голове, – сказал Санира.

Радига метнул на него ничего не выражающий взгляд.

– В то же утро. На площади. Мужчина в одеяниях Наистарейшей. Зачем-то украл мой заплечный мешочек.

Радига повернул голову. Он смотрел на Саниру долго, очень долго. Потом отвернулся.

– Расскажи мне, что на самом деле с тобой произошло.

Радига равнодушно шагал вперёд, будто не слыша Саниру. Лишь у своего участка поля он пробормотал:

– Голова болит. Тяжело мне.

Взял мотыгу и пошёл к полоске нерыхлёной земли.

4

Поля

На обратном пути в Город поговорить с Радигой тоже не получилось. Он сначала шёл в одиночестве позади возвращавшихся с поля людей, но, увидев, что Санира отстаёт и может вот-вот с ним поравняться, резко ускорил шаг и протиснулся в самую гущу толпы.

Санира остался в конце процессии один.

Злясь всё больше, юноша догнал небольшую группу женщин. Те даже головы не повернули, слушая болтавшего без умолку мужчину.

– Кто и как определяет день, когда Город должен быть предан сёстрам-богиням? – разглагольствовал тот. – Чего жрицы так долго ждали? Столько тянули? Говорю вам, им просто лень было заняться приготовлениями, вот и досиделись до пожара…

Санира хмыкнул. Какая глупость! Город сгорел, когда был полностью подготовлен к сожжению. Днём раньше огонь просто не смог бы охватить дома столь стремительно. Какая разница, на какой день назначили обряд? Сгореть Город мог только накануне!

Юноша заметил, что женщины дружно переглядываются и обмениваются ухмылками. Похоже, они не воспринимали мужчину всерьёз.

Одна из них даже резко развернулась, чтобы подмигнуть соседке. Как и все, она несла на плечах мотыгу, из-за её движения каменное лезвие пронеслось в опасной близости от лица мужчины. Тот невольно втянул голову в плечи.

И тут Санира его узнал! Это был тот самый человек, который, против всяких обычаев, позволил себе заговорить на совете, тот, которого Гарола утянул куда-то, чтобы хорошенько вразумить кулаками.

Санира даже вздрогнул, вспомнив его. Едва дождавшись передышки в бесконечных рассуждениях, спросил:

– А это правда, что ты видел огненный дождь?

Мужчина как раз собирался что-то сказать, но теперь осёкся, будто споткнувшись. Удивлённо повернулся к Санире:

– Огненный дождь, именно так… – медленно, соображая на ходу, сказал он.

– Расскажи, расскажи! – тут же стала подзадоривать его та самая женщина.

Мужчина воспрянул.

– Я встал ночью, – затараторил он, поглядывая на окружавших его соседок. – Встал, чтобы… э-э-э… – Он опять запнулся, но быстро нашёлся: —…чтобы проверить, всё ли спокойно в Городе. Знаешь, было у меня такое чувство, будто что-то может случиться. Не спалось.

– Да ладно тебе, Шадута! – рассмеялась женщина. – Все знают, что ты по ночам беспрерывно жрёшь.

Раздался всеобщий хохот.

– Ага, – подхватила другая, по-дружески хлопнув мужчину по плечу. – Ты обжора каких свет не видывал!

Странно, человек был тощим, даже истощённым. Обжора?

– «Тебе не понять моих волнений…» – ответил мужчина строчкой из песни о заботливых сёстрах.

Его собеседницы опять расхохотались. Похоже, все они давно друг друга знали, им не нужно было объяснять, что имеется в виду.

– Так ты глянул в окно… – вернул мужчину к его истории Санира.

– Как же! – встряла та же женщина. – В яму с запасами через окно не залезешь!

– Я действительно вышел на портик, – с достоинством ответил мужчина. – Мне казалось, что нужно внимательно осмотреть Город…

– А чтобы было лучше видно, ты спустился по лестнице на землю…

– Нет, женщина! – с притворной резкостью сказал Шадута. – «Слушай звуки рта моего, и поймёшь ты, что говорю тебе я».

А это песня о горной прародине.

– С твоего портика видны дальние дома? – спросил Санира.

– Весь Город… – кивнул мужчина. – Когда мы отстроимся, приходи полюбоваться. Где ты живёшь, юноша?

– Я Санира дома Ленари, – спохватившись, представился тот. – Средний овал, на всход от ворот.

– И твоё жилище мне тоже видно с портика, – сказал Шадута. – Ленари, говоришь? Старая карга, что вчера поругалась со стражником?

Санира чуть не подскочил. Никакой разговор не стоил того, чтобы слушать такие оскорбления. Пальцы невольно сжались на ручке мотыги.

– Извини, юноша! Милостью сестёр-богинь, прости! – тут же заговорил мужчина.

Глаза его явственно стрельнули на побелевшие от напряжения кулаки Саниры.

Не мог же взрослый мужчина испугаться непрошедшего обряд мальчишки! Юноша опешил от неожиданности. Такого с ним ещё не бывало.

– Это не та, – вмешалась одна из собеседниц, явно спасая положение. – Ленари – это уважаемая женщина из срединного овала улиц. Такая, миловидная.