Пожарный

– Инки правильно боготворили солнце, отец, – говорил Пожарный отцу Стори. – Бог – это огонь. Возгорание – вот истинное благословение. Дерево, нефть, уголь, человек, цивилизация, душа. Они все когда-нибудь сгорят. И тепло от их горения может стать спасением для других. Высшая ценность Библии, или Конституции, или любого произведения литературы на самом деле в том, что они превосходно горят и могут на время сдержать холод.

Они устроились в самолетном ангаре рядом с небольшой частной взлетно-посадочной полосой. В ангаре, голубоватом металлическом сооружении с полукруглой крышей, не было самолетов, зато в конторе стоял черный кожаный диван. Харпер решила привязать к нему Пожарного, чтобы он не свалился ночью.

Пока она фиксировала Джона, он уставился безумными глазами на ее лицо.

– Грузовик. Вечером я видел грузовик. Бросьте меня. Я вас задерживаю, а плуг приближается.

– Ни за что, – сказала Харпер и отвела мокрые от пота черные волосы у него со лба. – Я без вас никуда не поеду. Ты и я, крошка.

– Ты и я, крошка, – повторил он и коротко улыбнулся. – Что скажешь?

Когда он забылся беспокойным сном, они собрались у открытых дверей ангара. Алли раздолбала молотком книжную полку, а Ник развел костер из щепок и летных инструкций. Он поджег все одним мановением горящей руки. Рене добыла в буфете бутылки воды «дасани» и макароны. Харпер держала кастрюлю над пламенем, ожидая, пока закипит вода. Рука Харпер была прямо в огне, языки пламени лизали костяшки пальцев. Если научишься управлять драконьей чешуей, прихватки больше не нужны.

– Если он умрет, – сказала Алли, – я сваливаю. Мне по барабану остров Марты Куинн. Я даже музыку восьмидесятых не люблю.

Огонь потрескивал и щелкал.

– Тут вы должны пообещать мне, что он не умрет, – сказала Алли.

Харпер молчала минут десять, а потом сказала только:

– Макароны готовы.

24

Поздним утром на следующий день маленький отряд пилигримов прошел, устало шаркая, поворот и остановился.

Первое, что заставило их замереть, это буйство красок. Пейзаж слева от дороги был вполне привычным: сгоревшие деревья, обуглившиеся ветви и развалины. Но справа – серо-зеленый сосновый бор. Усыпанные слоем пепла деревья все же были здоровы и невредимы, а трава под ними росла пышная и сочная. За стволами деревьев они увидели блеск черной воды.

На зеленой стороне дороги возвышался рекламный щит. Изначально там был логотип страховой компании «GEICO». Изящный геккончик намекал, что пятнадцать минут могут сэкономить доллар-другой. Под этим полезным предложением черной краской из баллончика было написано:

СВОБОДНАЯ ЗОНА НОВОГО МЭНА

ЗАРАЖЕННЫЕ, НАДЕНЬТЕ ПЕРЧАТКИ И ПЛАЩИ

ДЕРЖИТЕСЬ ДОРОГИ НА СЕВЕР

В МАКИАС, К ОСТРОВУ МАРТЫ КУИНН

ЗАРАЖЕННЫЕ, НОСИТЕ ОРАНЖЕВУЮ

ОДЕЖДУ НЕ СНИМАЯ!

У щита был припаркован видавший виды пикап. В кузове стояли картонки из-под молока, набитые ярко-оранжевыми рабочими перчатками. Рядом в стопку были уложены оранжевые дождевики. Ник, забравшись в кузов, порылся в вещах и поднял, развернув, один дождевик, чтобы всем было видно.

На спину дождевика был черной краской нанесен символ биологической опасности.

– И что теперь? – спросила Рене.

– Похоже, мы приоденемся, – ответила Харпер. – Будьте зайкой, подберите мне плащ. Не хочется карабкаться туда.

Через десять минут они пошли дальше – все в оранжевых плащах и оранжевых перчатках, помечавших их, как больных. Надеть дождевик на Пожарного они даже не пытались – просто накрыли плащом его грудь.

Пруд, который они заметили сквозь деревья, оказался гадким водоемом. На камнях у воды догнивали многочисленные дохлые крысы, а мелководье пряталось под плавучими шапками пепла; только черная вода в центре пруда была свободна. На берегу стояли несколько целехоньких пустых коттеджей – построенных еще до введения новых правил строительства. К входным дверям были приколочены объявления, тоже с символами биологической опасности.

– Погодите, – сказала Харпер и оставила их на дороге.

Взобравшись по ступенькам первого коттеджа, она прочитала объявление.

«ЭТОТ ДОМ ПРЕДНАЗНАЧЕН ДЛЯ ВРЕМЕННОЙ НОЧЕВКИ ЗАРАЖЕННЫХ DRACO INCENDIA TRYCHOPHYTON (ОНА ЖЕ ДРАКОНЬЯ ЧЕШУЯ). ЕСЛИ ВЫ ЗДОРОВЫ, НЕ ВХОДИТЕ.

НЕ ПЕЙТЕ ВОДУ, НЕ ПОЛЬЗУЙТЕСЬ ТУАЛЕТОМ. В ХОЛОДИЛЬНИКЕ ЕСТЬ БУТЫЛКИ С ВОДОЙ И КОНСЕРВЫ. НЕ БЕРИТЕ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ВАМ НАДО. НИКАКОГО НЕЗАКОННОГО ПОСЕЛЕНИЯ. ПОСЕТИТЕЛИ ДОЛЖНЫ УЙТИ В ТЕЧЕНИЕ 12 ЧАСОВ. ДОМ ОХРАНЯЕТСЯ МЕСТНЫМИ СИЛАМИ ПРАВОПОРЯДКА.

НЕ СНИМАЙТЕ ОРАНЖЕВЫЕ ЗАЩИТНЫЕ ПЛАЩИ. ЗАРАЖЕННЫЙ, НЕ НОСЯЩИЙ ОДЕЖДУ, ОТМЕЧАЮЩУЮ ЕГО КАК БОЛЬНОГО, СЧИТАЕТСЯ УГРОЗОЙ И МОЖЕТ БЫТЬ ЗАСТРЕЛЕН.

ДО МАКИАСА 131 МИЛЯ, ТАМ ВАМ ПРЕДОСТАВЯТ ТРАНСПОРТ ДО ОТДЕЛЕНИЯ БОРЬБЫ С D.I.T. НА ОСТРОВЕ СВОБОДНОГО ВОЛКА. МЫ МОЛИМСЯ ЗА ВАС».

– Что там написано? – крикнула Алли.

– Что мы можем переночевать здесь, если надо, – сказала Харпер, хотя уже понимала, что они не останутся. День еще не кончился, останавливаться рано.

Толкнув дверь, Харпер вошла в холл. Пахло трубочным табаком и пыльными книгами – у Харпер эти запахи ассоциировались со стариками. На стене висел телефон с дисковым набором.