Пожарский и Минин. Освобождение Москвы от поляков и другие подвиги, спасшие Россию

Часть дворян и стрельцов переходила к Жолкевскому — поверили, что королевич Владислав будет лучше править страной. Другие уже поняли, от панов ничего хорошего ждать нельзя. Уходили к Лжедмитрию — ведь он теперь был против поляков. Его войско снова стало расти. На его сторону начали переходить некоторые города. Жители Зарайска тоже взбунтовались и потребовали от воеводы — надо признать власть «царя Дмитрия». Однако и на это Пожарский не поддался. Он с воинами гарнизона заперся в кремле, выставил пушки. Горожане побушевали, но лезть на каменные стены не отважились. А когда они успокоились, князь Дмитрий предложил им, как надо действовать: если в Москве будет царь Василий, ему и надо служить. А если будет иной царь — надо служить ему. Люди подумали и согласились. Ведь не одному Василию служили, а России. Кто ею правит, тому и надо подчиняться. В это время взбунтовался другой город, Коломна. Но и ему Пожарский предложил то же самое. Служить надо тому, кто стоит во главе страны. Жители Коломны признали: да, так будет правильно.

Тем временем у Лжедмитрия собралось 10 тысяч воинства, он опять подступил к Москве. В столице собрались осколки разных полков, разбитых или разбежавшихся. Они бурлили, волновались, воевать за Шуйского не хотели. Сторонники Самозванца подъехали к городу и предложили: зачем нам сражаться? Давайте поладим миром. Вы свергайте своего Василия, а мы Тушинского Вора, и вместе выберем нового царя. В Москве как раз находился Захар Ляпунов. Он уже сговаривался с боярами Голицыными и подговаривал жителей против Шуйских. А тут услышали вон какое интересное предложение! Москвичи взбунтовались, кричали «долой Василия!». К ним присоединились бояре, недовольные Шуйским, — Голицыны, Мстиславский, Воротынский, Шереметев.

Патриарх Гермоген пытался образумить людей. Не из-за того, что он любил Василия. Но мудрый патриарх предвидел — какой бы ни был царь, а без него станет ещё хуже. Объяснял, что вся страна приносила присягу Василию, а нарушение присяги — страшный грех, за это Бог может сурово наказать. Нет, Гермогена не послушались. Отряды Ляпунова и бояр арестовали Шуйского, и его насильно постригли в монахи — хотя патриарх указал, что такое пострижение не действительно. Как бы то ни было, Василия свергли. Объявили посланцам Лжедмитрия — мы всё сделали, теперь и вы свергайте своего. Но те только посмеялись — ну и молодцы, что свергли. Теперь открывайте ворота и принимайте нашего «царя Дмитрия». Жители столицы и собравшиеся там воины аж ошалели — ох, как нагло их провели! Подчиниться Тушинскому Вору отказались.

Пока Россия осталась без царя, Боярская Дума создала временное правительство. Его назвали «Семибоярщина» — потому что в него вошли семь бояр: Федор Мстиславский, Иван Воротынский, Василий Голицын, Иван Романов, Федор Шереметев, Андрей Трубецкой и Борис Лыков. Они стали рассылать по городам указания — присылать делегатов на Земский Собор, выбирать царя. Но кого выбирать, начались споры. Патриарх предлагал Михаила Романова, сына митрополита Филарета. Василий Голицын сам размечтался стать царём. А самым знатным был Мстиславский. Он был трусливым, нерешительным, но и завистливым. Бороться за царскую корону он боялся. Но и другим боярам уступать её не хотел. Чем он хуже их? Он уже знал о предложениях поляков и заявлял: надо выбрать королевича Владислава.

А тут как раз к Москве подошло войско Жолкевского. Вместе с изменившими наёмниками и присоединившимися русскими оно выросло до 30 тысяч. Столица оказалась зажата между двух армий. С одной стороны Лжедмитрий, с другой Жолкевский. Надо было определиться, с кем из них мириться, а с кем воевать. Иначе ведь могли сговориться друг с другом и напасть вместе. Но Лжедмитрий только что надул москвичей. С ним больше не желали иметь никаких дел. Вступили в переговоры с Жолкевским.

О, коварный гетман готов был наобещать что угодно. Выбирайте царём Владислава, и всё у вас будет чудесно! Мы с вами помиримся, против Лжедмитрия поможем! Но в русском руководстве были разные люди. Одни, как Мстиславский, готовы были подчиниться полякам, лишь бы им самим было хорошо. Другие — Филарет Романов, Голицыны, Воротынский, патриарх Гермоген — очень опасались, как бы поляки не захватили Россию. Обсуждали — надо сделать так, чтобы и с Польшей замириться, и свою страну сохранить.