Пожиратель чудовищ

— Давай! — сказал кто-то, и в грудь мне словно вонзился обточенный до появления обжигающе острых граней лом. А практически сразу же вслед за этим мое тело, по-прежнему недвижимое, но мысленно вопящее от боли, швырнули в объятия водной стихии. Попытка задержать дыхание не удалась по причине продолжающегося паралича, но захлебываться я тоже не собирался.

«Полезная штука этот живой артефакт, — промелькнула ошалелая мысль, когда в ухо ткнулась какая-то рыбешка, видимо, жаждущая раньше прочих товарок объесть энное количество килограммов мяса, ухнувшее на дно. — Заменяет сразу и жабры, и легкие. Вот только жидкость, сама по себе заполнившая нос, доставляет не самые приятные ощущения».

Будто в ответ на мои мысли наконец дернулась грудь, стремясь наполниться свежим кислородом. Находясь под водой. Естественно, вода тут же попала куда не надо, а тело, махая руками во всю мощь, устремилось к не такой уж и далекой поверхности. Из ручья я вылетел со скоростью кошки, удирающей от хозяйской тапки, и немедленно согнулся в мощном приступе кашля, избавляясь от насытившей организм жидкости. Пальцы, сами по себе дернувшиеся к месту, которое все еще болело, наткнулись на нечто пульсирующее примерно в районе сердца. Рассмотрев поближе необычную аномалию, захотелось выматериться во весь голос. В коже имелось небольшое отверстие с загнутыми краями, даже после импровизированного мытья немного покрытое запекшейся кровью. А под ним судорожно содрогалось нечто розовое и морщинистое, на человеческую плоть похожее в меньшей степени, чем хромированный скелет футуристического киборга.

«Много сил тратится на лечение, — пронеслась в голове чужая мысль, принадлежащая угнездившемуся в моем теле предмету. Или все-таки существу? — Нужно питание. Срочно».

А затем пришел Голод. Как по-другому назвать это чувство, заставившее скрутиться винтом и ощутить внутри себя пустоту миниатюрной черной дыры, даже не представляю. Мир вокруг не выцвел, но в то же время стал очень четким. Предметы вокруг мгновенно поделились всего на две категории: съедобно и несъедобно. Причем во вторую попали лишь далекие маленькие человеческие фигурки, находящиеся довольно далеко. Они как будто светились изнутри, некоторые тусклее, другие ярче, а одна так и вовсе мерцала таким соблазнительным образом, что если бы не возможность не дышать, вообще захлебнулся бы слюной. Не знаю как, но наемники, других людей вокруг вроде бы не было, чувствовались даже через разделявшее нас расстояние и преграды.

Заскрипело дерево, на которое я машинально оперся рукой, пытаясь удержаться на ногах после такой подлянки, преподнесенной собственным организмом. Кора, которую и ножом-то взять бы удалось не сразу, сжималась под пальцами, словно обычная бумага. Во внезапной вспышке агрессии, пытаясь справиться с нахлынувшим на себя наваждением, я ударил по несчастному растению кулаком. Рука буквально провалилась в оказавшееся неожиданно мягким препятствие, а в лицо брызнул ворох крошек. Выдернутая конечность была покрыта вперемешку мусором и кровью. Парочка пальцев практически лишилась мяса. Кисть пробила горячая волна, устремившаяся от плеча вниз, к пострадавшему месту. Повреждения стремительно зарастали, раны покрывались уже знакомого вида морщинистой розовой пленкой, вытекшая из них жидкость всасывалась обратно. Но боли не было вообще. Ее словно отключили, будто при общей анестезии, когда участок мозга, ответственный за это ощущение, искусственно усыпляется на время.

— Ну, следовало бы догадаться, что сделанный при помощи темной магии и жертвоприношений артефакт травкой питаться не пожелает, а также обеспечит своему носителю возможность для шикарной охоты, — вздохнул я, делая шаг вперед и понимая, что пусть и не полностью, но контролировать себя могу. Желание догнать и сожрать своих обидчиков никуда не делось, но его можно было перебороть. Вот только… стоило ли?

Оставим в стороне то, что без поддержки волшебной штуки, прячущейся под кожей, я мог умереть и обязательно отправился бы на тот свет немного раньше, после яда, контрольного удара и утопления, но они забрали оружие и латы, без которых одинокому человеку, не обладающими иными достоинствами, кроме физической силы, просто не прожить. Да эти наемники даже трусы стянуть не побрезговали! И носки, один из которых, кстати, был немного дырявым, уперли! Сейчас я стоял посреди леса живым олицетворением поговорки «гол как сокол». В таком виде мне нельзя было даже по старой памяти приткнуться на помойку какого-нибудь большого города, а селяне, если выйду к деревне, подозрительного чужака и вовсе, скорее всего, поднимут на вилы. Или все-таки дадут какую-нибудь тряпочку, сдернутую с ближайшего чучела? Все-таки труженики полей, как самый беззащитный класс, должны изрядно страдать от разнообразных разбойников, а потому товарищу по несчастью могут и оказать символическую помощь.