Пожиратель пространства

С тем дополнением, что ещё имелись специальные кабинки для представительниц рас, биология которых весьма отличается от гуманоидной. Рода усадила Номи на мягкую, обтянутую синтетической «златотканой» псевдопарчой кушетку, и своим грудным, чуть хрипловатым голосом посоветовала:

— Выплачься, мать, легче станет.

И Номи выплакалась. Да так, что едва не утопила Роду в слезах и слюнях. Молния стоически выдержала всё. И солёные фонтаны, и брызги из носа, и безудержно хлынувший поток слов, выплеснувший унизительные, ненавистные воспоминания («Представляешь, Ро-ода, чёрные брезговали даже изнасиловать беломазую полукровку!!!»), и девичьи грёзы, и надежды, страхи, комплексы…

Абсолютно спокойно (прокомментировав лишь: «А я и так знаю») восприняла она страшное признание Наоми Эвелины Джоан м Джексон. Модифицированная самой природой кисумуанка выплакалась случайной «жилетке», проговорившись о том, что по законам ОП — между именами и фамилией у неё в Долевом Списке должна стоять буковка «м». Маленькая, но судьбоносная…

И когда Номи иссякла, Рода долго молчала, поглаживая волосы девушки, спрятавшей лицо в виртуальном костюме, под которым ощутилось вполне реальное, живое и горячее, пахнущее потом и косметикой, женское тело.

Потом сказала:

— Ну и плюнь, маленькая. Плюнь и разотри. Всё у тебя будет, как ты хочешь. Просто ещё не настал твой звёздный час. Это хорошо, что ты попала на «Пожиратель», на том корыте не самый худший Экипаж. Походи с ними, а там посмотришь… Вот увидишь, всё так или иначе утрясётся. Как бы там ни было плохо, надежды не теряй, и всё будет полный вперёд! Даст Вир, встретимся ещё когда-нибудь, и ты мне скажешь: была ты права, Молния.

И стало почему-то Номи гораздо легче от всех этих банальностей, высказанных искренне-сочувственным тоном. Рода ввела в терминал девушки свой сетевой адрес, поцеловала её на прощание и выпустила через один из запасных выходов. В другой коридор, пустынный и плавно закругляющийся влево. Напоследок сказала:

— Иди по нему с километр до радиальной магистрали сто сорок девять, там на перекрёстке опустишься лифтом двумя уровнями ниже и на станции трейнвея сядешь в капсулу. Только не забудь, товарка, — выходишь на остановке с номером нужного тебе блока причалов. Доброго базара, маленькая. Дай тебе Вир повстречать своего принца…

Когда Номи, молча поцеловавшая Роду в губы на прощание, уже отдалилась на несколько шагов, то услышала окончание пожелания, на выдохе прошептанное:

— …Которого я так и не встретила… а может, встречала, но не распознала и упустила…

Девушка хотела остановиться и повернуться к женщине, но в эту секунду сетевой терминал Номи возвестил, что уже приближается условная стандартизированная полночь, а следовательно, время увольнения давным-давно закончилось, и условленный час встречи миновал, и если бы ему дали соответствующую команду, он бы напомнил; и всё же он считает своим долгом, как запрограммировано, фиксировать ошибки и напоминать иногда, что…

Поэтому Номи ускорила шаг и не обернулась. Прежде всего — Долг перед Экипажем, во всех его смыслах и проявлениях, импульсами по носителю чётко зафиксированный в контракте. Рода — не являлась членом экипажа «ПП». Пускай даже и у неё на теле — имеется тату, аналогичное нанесённому на тыльной стороне правой ладони Номи.

— …Вай-й-й какая ля-аля! — Голос раздался настолько близко и неожиданно, что Номи вздрогнула. А голос продолжал на пиджин-спанье: — Смори, смори, как сиси, сиси-то колыхаются! Нра-авится?..

— Ага, Лопец! Так бы ей и вду-ул! — раздался в ответ второй голос, ещё более низкий, грубый и хриплый, чем первый. — Хоть лысая, а жопа шо на-адо! Во пу-ута! У меня аж волосья торчат в стояке!

«Неужто у меня и вправду настолько соблазнительно колышутся при ходьбе груди и моя корма выглядит настолько сексапильной?!» — подумала Номи, медленно разворачиваясь.

О подобных положительных характеристиках собственной внешности она, в общем-то, подозревала. Но чтобы — настолько?!!

«Обожателей», появившихся откуда-то из бокового ответвления, было трое. Третий голоса не подавал.. Однако Номи безошибочно определила с первого взгляда: если кого и следует опасаться, то молчащего. Пара громогласных воздыхателей: неимоверно волосатый, похожий на ригеллианина человек и физиологически «почти человек», обросший густым мехом ригеллианин, — так, обычное хулиганистое жлобьё. Люмпенские подонки общества, непременные атрибуты любой станции или планеты, это самое общество имеющей. Когда есть поверхность, обязательно должно быть дно.

А вот третий… Третий выглядел как хищная рыба, обитающая между поверхностью и дном, в мутной воде. Очень-очень хищная и опасная рыба.

— Га-а! — в восторге оглушительно хлопнул себя по мощным бёдрам, едва прикрытым подобием повязки, человек. — И я грю, Фернандец, пу-ута какая! Ля-аля…

«Исторгнутое со страстным придыханьем словечко „ляля“, видимо, является для него, — с отвращением подумала Номи, — чем-то вроде лингвистического отображения наивысшего сексуального вожделения…»