Пожиратель сюжетов

Как и в прошлый раз, бежать было необыкновенно легко, а от скорости ветер так свистел в ушах, что заглушал любые прочие звуки. Халат на Козорезове развязался и теперь подобно знамени развевался и хлопал у него за спиной. Зрелище, если бы кто-то мог разглядеть бегущего в облаке песчаной пыли, было то ещё. Голый волосатый молодой мужик, с намечающимся, правда, уже брюшком нёсся по пустыне так, что не видно стало ног. А следом, но чуть сбоку, плотоядно уставившись на голые ягодицы ведущего, столь же стремительно, как выпущенная из арбалета стрела, летела его дама сердца. И ни обтягивающие джинсы, ни кожаная куртка ничуть не стесняли её движения.

В высоты птичьего полёта эта гонка чем-то напоминала трансляцию мотоциклетной части ралли «Париж-Дакар». Через пески неслись три разноцветные точки, плохо различимые в облаках пыли, оставляя за собой широкие шлейфы поднятого в воздух песка. Причём две отстающие точки постепенно, но неумолимо нагоняли лидера. Хотя он и стремился вперёд так, будто у финишной черты его ждали все сокровища мира сваленные в одну кучу.

И всё же лидера настигли. Теперь вся троица бежала ноздря в ноздрю, вытянув вперёд мокрые от пота шеи. Они так увлеклись этим своим занятием, что едва не смели с внезапно возникшей на их пути дороги очередное шествие сюжетов. И с большим трудом затормозили буквально в паре десятков шагов от него.

Голый, покрытый налипшей на потное тело пылью, и от того казавшийся «песочным человеком» Козорезов, с удивлением обнаружил, что совершенно не запыхался, не смотря на то, что их бешеная скачка по щиколотки в песке продолжалась никак не менее минут двадцати — двадцати пяти по его ощущениям. Обернувшись в сторону Музы, и поймав её смеющийся взгляд, он оглядел себя и поспешно запахнулся.

— Надо было всё-таки одеться, — смущённо пробормотал он. — Сами же меня тогда отговорили.

— А кого ты тут, собственно, стесняешься? — поинтересовался Муз.

— Да хоть бы и тебя, — огрызнулся Валера, — или вон тех, которые на дороге.

Грек посмотрел на дорогу и бредущие по ней фигуры, будто только теперь их увидел. Затем он окинул своего автора, напоминавшего сейчас песчаную скульптуру, на которую какой-то шутник набросил халат, оценивающим взглядом, и изрёк:

— Твоё тело, разумеется, вряд ли бы вдохновило Мирона на создание, к примеру, статуи Аполлона. Однако, и каких-либо уродств, коих можно было бы стыдиться, я у тебя не замечаю. А как считаете вы, мадам? — обратился он уже к Музе.

Та не выдержав больше, прыснула смехом, прикрывая рот ладошкой, чем окончательно смутила несчастного писателя.

— А что до тех на дороге, — подчёркнуто невозмутимо продолжал грек, — так это всего лишь образы, тени рабочего процесса автора под покровительством музы. И поверь, им до тебя уж точно нет никакого дела, стой ты хоть не просто голым, а и вовсе без кожи.

— Ну да, тем сумасшедшим воякам, чуть не пристрелившим меня, тоже не было никакого дела. Хотя на мне находилась не только кожа, но и халат поверх неё! — съязвил раздражённый смехом Музы Валера.

Девушка почувствовала себя виноватой:

— Прости, — сказала она, — я смеялась вовсе не над тобой, а над ужимками этого клоуна, — и она указала рукой на грека. — Может, лучше поглядим, на кого мы натолкнулись в этот раз? — предложила она, в надежде сменить тему.

Все трое уставились на персонажей, заполнивших всю дорогу и в ширину и, насколько хватало глаз, в длину. Муз с презрительной усмешкой, слегка приподнявшей правый уголок его губ. Муза с тревогой, совершенно не относящейся, надо отметить, к происходящему на шоссе. Валерий, сразу позабывший о своём небольшом конфузе и насмешках грека, с ненасытным любопытством ребёнка, впервые попавшего на выступление факира.

Собственно, всё происходящее с ним теперь и воспринималось Козорезовым, как путешествие в мир чудес. Он словно Алиса, преследуя Белого кролика, провалился в нору и оказался в мире, где реально оживали как самые смелые, так и самые нелепые фантазии. А уж, какие необыкновенные существа сопровождали его в этом путешествии. Девушка, любившая когда-то самого Александра Великого, чьи формы теперь контролировало его — Валерино подсознание. И язвительная абстракция, утверждающая, будто является ни много ни мало его музой.

А как любопытно, оказалось, наблюдать в этом необычном месте за сюжетами, чётко скомпонованными по объединяющим их признакам. Козорезов подумал вдруг, что любой литературный критик или литературовед с лёгкостью отдали бы год жизни, а то и больше, лишь бы хоть раз, хотя бы на час оказаться здесь.

И тут прозвучал выстрел, следом ещё один, через секунду ещё. Где-то совсем близко оглушающе завыла сирена. Наученный недавней встречей с агрессивными персонажами сюжетов боевиков, Валера, мгновенно отбросив все благостные мысли о чудесной стране, как подкошенный рухнул лицом в песок.