Пожиратель сюжетов

— Колыбель ищите? — Спросил он, как показалось Валере, совершенно равнодушно. — Это рядом. Дойдёте до дороги с историческими фантазиями, а там, чуть за холмами, трасса с космическими войнами.

— И зачем она нам? — поинтересовался Муз.

— Эти джедаи так быстро летают, — усмехнулся Ясон, — вмиг домчитесь до Колыбели. А уж там кому как повезёт.

— Спасибо, — сказал Валера.

Аргонавт как-то очень странно посмотрел на него. Толи с жалостью, толи с сочувствием. Так смотрят на щенят от случайного приплода, которых несут топить в ближайшем озере рачительные хозяева.

— Дорогу к нам не забудь, писатель, — порекомендовал он. — Гомер стар, прочие развоплотившиеся в этом мире писатели — совершенно не годятся для административной работы. Давно ждём молодого хозяина.

— Сплюнь через левое плечо, — посоветовала Муза.

Многоголосый смех был ей ответом. Из тени мрачных стен на свет вышли все древние герои. Муз попятился, а девушка заслонила собой Валеру.

— Я их провожу, — продолжая поигрывать мечом, пообещал Одиссей.

Глава 9 Тени исторических фантазий

На этот раз у ворот их провожали два эльфа. Один высокий, ростом с человека, и с луком за плечами. Второй совсем крошечный и с крылышками, как у бабочки. Крылышки не ведали покоя, от чего малыш постоянно взлетал. Такая летучая судьба ему явно не нравилась, и он с завистью посматривал на лук и стрелы своего высокорослого собрата.

— Когда уже писатели договорятся на счёт эльфов и гномов? — как бы ни к кому не обращаясь, спросил Муз.

— Эльфы остроухие, гномы бородатые, — так же тихо произнесла девушка. — Только с ростом проблема.

— И с крыльями! — пропищал постоянно подлетающий на ветру малец.

— И с крыльями, — согласился грек.

Состояние последнего начинало Козорезова реально волновать. Муз стал хмурен и неразговорчив. Раньше он болтал без умолку. Теперь же, после встречи с Гомером, его было не узнать. Перспектива встречи с Пожирателем у Колыбели его, похоже, сломала. И Муза тоже это заметила. Валера обратил внимание на то, что после выхода из города Затерянных Душ, девушка старается держаться поближе к греку.

А за воротами их вновь ждал песок. Да и самих ворот не стало, едва путники переступили их порог. Оглянувшись, Козорезов увидел только всю ту же песчаную равнину. Даже вала с окопавшимся огрызком сюжета не было на горизонте.

— От чего в вашем мире такое однообразие? — спросил Валера без надежды на ответ, от занятых собою спутников.

— Ты забыл, — неожиданно ответила Муза, — в этом мире всё так, как ты себе представляешь. Лично я сейчас иду по влажной от дождя берёзовой роще.

— Это у меня, значит, такое бедное воображение?

— Это значит, что ты так расстроен, что весь мир кажется тебе пустыней.

— Но дворец Гомера мы все увидели одинаково, — ехидно заметил писатель.

— Ты так думаешь? — хмыкнула Муза. — Каким он тебе показался? Я не про призрачные ворота и колдуна в шляпе. Сам дом?

— Что-то на вроде храма Зевса, — уже осторожно, чувствуя подвох, произнёс он. — А вы его другим видели?

Девушка покосилась на мрачного Муза. Видимо ковбой и ей внушал теперь некоторое беспокойство.

— Это из той же истории, — наконец произнесла она, — от чего ты видишь свою музу представителем античного мира. Лично мне дом слепца показался пастушьей хижиной. Собственно, ты и сам слышал — он был пастухом.

Вот и верь теперь собственному зрению, подумал Валера. Для меня пески, для неё берёзовая роща. Может я, и правда, растворяюсь здесь? Он посмотрел вниз на свои волосатые ноги. По крайней мере, его халат пока не превратился в кольчугу.

— Зря он ждёт, — внезапно очнувшись от каких-то своих мыслей, произнёс Муз. — Ты не займёшь его место.

— А его сюжет? — Как-то очень резко спросила девушка.

При этих словах грек посмотрел от чего-то не на неё, а на писателя. Потом как-то неестественно рассмеялся и сказал:

— Рукописи, как правильно сказал один персонаж, не горят! Даже не написанные, добавлю от себя. Мой автор станет самым великим писателем!

— Зевс меня возьми, — выругалась девушка.

— Мне бы твою уверенность, — прошептал Валера.

Некоторое время шли абсолютно молча. Писатель изо всех сил старался с помощью воображения обратить надоевший песок под ногами в сочную траву. Но толи Муза пошутила, толи воображения не хватало — песок оставался песком. Девушка с тревогой за ним наблюдала и хмурилась. В её абстрактную головку никак не приходило мыслей, как бы поднять настроение своему возлюбленному. О чём думал — если он вообще о чём-то думал — грек, сказать не представлялось возможным. Его лицо ничего не выражало.

— Так, — не выдержала, наконец, Муза, — давайте-ка устроим привал. Вам не кажется, что пора кое о чём поразмыслить всем вместе, — она сделала ударение на последних двух словах.

— Мы же должны торопиться, — без особого, правда, энтузиазма, произнёс Козорезов, но всё ж таки послушно остановился.

Грек тоже остановился, но ничего так и не произнёс.

— Садитесь, — предложила девушка.