Пожиратель снов

— Это наша плата, — осторожно сказал Кен. Он чуть склонил голову. — Конечно, мы должны были принести нечто достойное твоего народа, Кваскви. Но времени было мало.

Кваскви перекатывался на пятках. Он рассмеялся снова, напоминая лошадь. Напряжение пропало из плеч Кена.

— Я пытался, не вини меня. Баку — ценный. Даже для нас, — он забрал у Кена кольцо.

Кен кивнул. Я опустилась на скамью, обвила рукой плечи папы. Мы достигли некого понимания, но я не доверяла Кваскви.

— Нам нужно скрыть Хераи-сана. И все, что ты знаешь о Мангасаре Хайке и Улликеми.

Кваскви вскинул брови.

— Я согласен предоставить баку убежище. Но я ничего не знаю о Хайке, — он облизнул губы, размышляя. — Так вкус дождя не твой?

Кен покачал головой, чуть склоняясь.

— Я постараюсь выполнить условия моего пребывания на твоей территории.

Я чуть не фыркнула от его важного тона. Разговоры Тех всегда полны бреда? Они говорили так, словно были в кружевных рубашках с галстуками в бальном зале, окруженные слугами с шампанским.

Я шмыгнула носом. Кен пронзил меня испепеляющим взглядом, но я шмыгнула снова, дуясь. Я не была виновата, что Кваскви нашел меня первой.

— Улликеми — дракон, да? У нас не было драконов с тех пор, как взорвалась церковь Святой Елены, — сказал Кваскви. — Поисковая сила дождя — проблема. Хераи Акихито заключил с нами сделку, чтобы его дочери не знали о Тех в обмен на отсутствие нашего… интереса к ним. Все те от острова Сови до долин Чуалатин подчиняются этому соглашению, пока жива эта девушка. Но что-то пошло не так, да? Она платит штраф за то, что ее отец сам себя изгнал. Только вы вдвоем против дракона?

Козел. Он пришел сюда, зная, кто я, и что я уязвима, чтобы обмануть меня.

— Не просто дракон. Улликеми связан с человеческим мифом Среднего Востока. Не позволяй долгому отсутствию Хераи-сана подумать, что род Хераи слабый. Кои не обладает знаниями отца, но она — баку.

Кваскви склонил голову, подражая Кену. Он снова широко улыбнулся, и на щеках Кена появились два пятна цвета. Кен рассказал слишком много обо мне, и Кваскви точно может использовать это для своей выгоды. — Я постараюсь не недооценивать тебя, дочь Хераи.

Я хотела сжать кулак и ударить его по зубам.

— Папа спит после приступа. Ему нужны укрытие и отдых. Если у него появится лихорадка или беспокойство, вот мой номер, — Кен поднял меня со скамьи.

«Что я делаю? Я оставлю папу с Кваскви?».

— У тебя есть где-то машина? Мы вдвоем с трудом дотащили его сюда, — я хмуро посмотрела на Кена, но тот едва заметно тряхнул головой.

— Я клянусь заботиться о Хераи Акихито как о госте моего дома, — сказал Кваскви. — Машины — не мой стиль.

Вдали послышался гром, небо над холмом расчистилось, появился синий участок среди серого. Нас окружило сияние солнца среди капель дождя — фишка Портлэнда.

Кен кивнул на небо, показывая на большой предмет в просвете между туч. Он опускался по спирали, лениво взмахивая крыльями на красно-золотом пернатом теле.

Я смотрела, пытаясь заставить уставший мозг понять, что я видела: яркий самолет или воздушного змея. Но мозг не слушался. Он говорил, что большая птица — роскошный орел — опускался на мраморный блок памятника — стену имен. Большие ногти сжали камень, крылья прижались к телу размером с пони, золотые глаза сияли как небольшие солнца.

— Ого, — выдохнула я.

— Тебе повезло, дочь Хераи. Сам Буревестник спустился помочь твоему отцу, — сказал Кваскви.

— Я не знал, что его вид еще существует, — тихо сказал Кен. С потрясением.

Кваскви шагнул к Кену, руки были прямыми по бокам, но угроза исходила от тела.

— Послание твоему Совету. Буревестник — не единственный из нас, «запятнанных», кто выжил века под влиянием людей в Америках. Мы не любим вмешательства тех, кто ценит чистоту крови и старые традиции выше ценности жизни.

Кен нахмурился, лицо стало острым, а глаза потемнели, как когда мы искали папу. Его лицо кицунэ.

— Я запомнил, — процедил он. Напряжение между ними напоминало молнии.

Буревестник заерзал на насесте, шурша большими крыльями с шумом летнего дождя.

Кен и Кваскви синхронно отпрянули на шаг, на плечах Кена проступили мышцы.

Кваскви повернулся ко мне с обезоруживающим видом.

— Возвращайся скорее, маленький карп. Был рад знакомству, — он подхватил папу на руки и пошел к Буревестнику, словно папа был весом со спящего ребенка.

Птица спрыгнула на землю в паре футов от нас, большая и золотая среди бетона. С высоким воплем она опустила голову и плечи у ног Кваскви.

Это было неправильно. Папа должен быть в палате экстренной помощи, а не на спине мифологического зверя. Я шагнула вперед, протянув руку, когда Кваскви опустил папу на пернатую спину.

— Кои, — Кен потянул меня за руку, и я остановилась, не сделав шаг до конца.

Раскрытую ладонь покалывало. Птица манила меня, звала ближе. Я вырывалась из хватки Кена. Среди бело-золотых перьев два озера раскаленной желтой лавы вспыхивали огнем, очаровав меня. Я слышала, как Кен вдали ругался на японском.