Пожиратели

– Красоту голубых глаз сильно переоценивают, – сквозь зубы выдавил Матвей, вспомнив глаз паразита.

Показывая, что разговор закончен, он с нарочито громким шуршанием вытягивает из стопки журналов на кофейном столике новенький номер. Еще пару секунд, пока он невидящими глазами прочитывает описание на первой странице, девушка ждет – после, с молчаливым укором продолжает печатать.

Матвей набрал воздуха в рот и медленно выпустил тонкой струйкой.

Бесцельно пролистывая журнал по бизнес-идеям, мельком прочитывая непонятные статьи, он не сразу заметил нового гостя. Он не заметил его ровно до того момента, пока тот не сел рядом с ним и не сказал:

– Привет, дорогой.

За уголком журнала виднеется худощавая кисть. Матвей поднимает глаза, первым видит спесивую улыбку, только потом все составные части складываются в знакомое лицо.

– Что такое? Не рад?

Он пятиться назад, падает с дивана, больно царапая о край стола плечо.

Секретарша незаинтересованно кидает взгляд и возвращается к работе.

– Кто пустил?

– Никто, я сама. Я куда угодно могу пройти.

Матвей поднялся на ноги и прошипел:

– Оставьте меня в покое хотя бы на день!

Старуха цыкает.

Матвей пулей вылетает из приемной, задевая стеклянные двери, загудевшие на весь этаж.

Под глухой гул, точно удар в колокол, он кидается на лестницу к низшим этажам и с рывком слышит нарастающий шум волны. Где-то там чистые ступеньки тонут под липкой нечистой массой.

Матвей разом перешагивает пролет, вбегает на лестницу выше и выше, выше, на самую крышу. В прошлый раз ему удалось убежать, а в этот – вряд ли.

– Дорогой, хватит убегать, нам нужно поговорить! – крикнула из приемной старуха.

– Нет! Отстаньте! Дайте хотя бы день! – срывающимся голосом отвечает Матвей.

Голос разносится по лестничным пролетам звоном.

С этажа выше спускается девушка, прижимая к груди стопку с бумагами. Пробегая мимо, Матвей грубо толкает ее рукой, и листки летят вниз, как белоснежные перья.

– Козел!

– Как же наше празднество, разве тебе не понравилось? Ну же, я не могу за тобой вечно бежать, вернись! – преследует голос старухи.

– Не догоняйте, оставьте!

Воздух завибрировал. Грохот воды все ближе.

Запаниковав, Матвей ускоряется, путается в ногах, как в веревочных канатах, и падает, ударившись подбородком о край ступеньки. Поднявшись, он вытирает ладонью кровь с губы и ему чудится, будто в рубиновых каплях извиваются черви.

Сзади, довольно близко слышны шаги старухи.

– Я верю в вас, – прошепелявил Матвей. – Больше нет смысла так стараться. Вы этого добивались? Я признаю существование богов! Отставьте меня.

– То есть ты думаешь, будто паразиты – боги? – хохотнула старуха. Ее смех – это булькающие удары воды о край лодки. – Ну и ну… Если ты остановишься – я расскажу о паразитах.

Матвей тут же останавливается, но не из-за старухи.

Взглянув на кисть с пунцовыми разводами капель, слыша шипящий голос волны, на него вдруг накатывает головокружительное ощущение нереальности происходящего. Кидаясь из крайности в крайность, он добровольно пожимает безумию руку, буквально оставляет на себе клеймо.

– Постойте, вас нет, – медленно произносит, оборачиваясь назад. – Ни вас, ни волны, вы – в моей голове. Иллюзия больного мозга. Все это время вас нет, – он глянул вниз на сгорбившуюся и упорно пытающуюся догнать старуху, задыхающуюся от чудовищной отдышки. С ее лба на щеки, заполняя морщины, стекают капли горячего пота – точно, как тогда с окном – вы просто не можете существовать.

Он улыбнулся, обнажая розоватые зубы.

– Ты же только что сказал… – разочарованно выдыхает старуха. – Что ты несешь?

– Вот почему для всех остальных я будто сошел с ума, – с жаром продолжал мужчина. – Потому, я сошел с ума. Я сумасшедший. Иначе как объяснить кровавое море, Ипсилона, толпу паразитов? Кафе и овцу? Я сошел с ума!

Матвей рассмеялся.

Стоило только взглянуть вниз через пролеты, чтобы увидеть приближающуюся волну.

Бурление жадно поглощало этаж за этажом, пасть сладко раззевалась от предвкушения человеческого тела и разума.

Она – часть желанного безумия.

Недра ее полны тайн, но их легко увидеть, стоит только воде успокоиться. В этом она была схожа с человеком – даже самые сокрытые секреты людей всплывают при шторме. И чем сильнее шторм, тем больше мерзости найдете вы на поверхности.

– Хватит, – раздражено топает ногой в старомодной туфле старуха. – Ты больше не можешь быть тем, кем ты был все это время. Ты больше не можешь говорить так, как ты говорил все это время. Не ври. Думаешь, сможешь убежать от паразитов, просто перестав воспринимать их всерьез?

– Да! – плюясь кровавой слюной, бешено кричит Матвей. – Потому что их нет! И вас – нет!

Он запутался, словно наигравшаяся с клубком ниток кошка, но его можно понять – разве найдется кто-то, кто, обнаружив хотя бы призрачную возможность спасения, не попытался бы связать его конец со своим концом?

– Чего ты хочешь?

– Я хочу быть тем, кем я был раньше.

– Но никто не может вновь стать тем, кем он был раньше, понимаешь? Скажи, где ты впервые почувствовал паразита? – приказала старуха, остановившись на ступеньке ниже. – Отвечай.