Познание и творчество. Очерки о культуре

говорит Ходасевич. Наверное, он прав, и эту силу, для которой мир – не повелитель, но материал и поприще для игры, нужно называть именно душой. Она глубже всего, что в нас; она старше всего, что в нас. Она обитает глубже ума – поверхностной, но необходимой силы; глубже темной области пола… Там, в дальней глубине – мерцает сокровенным, неотраженным светом тайное ядро, сердцевина человека, наше внутреннее светило: душа.

XXVIII. О догматизме науки

Мысль о «догматизме» связывается у современного человека с Церковью и всем церковным; однако наука в новейшие времена выработала свое устойчиво-догматическое мировоззрение, основанное, как всякое мировоззрение такого рода, на положениях, изъятых из свободного обсуждения. Этот догматизм не мешает, однако, ссылаться на «скептическое, критическое мышление» как основу, будто бы, всякой научной деятельности.

В чем состоят научные «догматы» или, скорее, один нераздельный догмат? Догматическая наука, во-первых, верит в то, что из т. н. «объективных фактов» (заметьте эти слова) самостоятельно, совершенно независимо от нашей воли вырастают определенные «объективные» или «научные» истины; во-вторых, в то, что, изучая факты, она познаёт «объективную действительность» в ее чистом, очищенном от прикрас воображения, т. е. строго разумном виде; и в-третьих, верит она в то, что «изучение фактов» приводит нас к т. н. «истинной картине мира» – простого, разумного, насквозь познаваемого, не имеющего в себе места для тайны.

Как мне не раз уже доводилось говорить, эти утверждения насквозь наивны, а наивны потому, что делаются людьми, изощряющими свой разум для поиска фактов, но не желающими знать, что правильное мышление, которому учит философия, должно предшествовать всякому поиску, а тем более – построению цельного мировоззрения. Более того, это философски обоснованное мышление может даже навести нас на ту мысль, что для цельного мировоззрения у нас нет ни сил, ни данных. Впрочем, я забегаю вперед.

Кант давно уже сказал нам, чего можно ждать от мышления, и чего от него ждать не следует. Несмотря на это, я хотел бы разобрать доводы современных разумопоклонников и показать, что их ожидания и обещания расходятся с действительностью.

Начнем с первого утверждения: о силе «объективных фактов», из которых сами собой, при обработке реактивами «критического мышления», вырабатываются «научные истины».

Говоря об «объективных фактах», надо сказать, что их значение сильно преувеличено. Общаемся мы не с какой-то «объективной действительностью, данной нам в ощущениях», а с нераздельным потоком переживаний (опытов), который затем расчленяется на отдельные смыслы (понятия) в зависимости от того, какие представления о поставляющем эти переживания мире живут в нашем уме.

Факт есть событие осознанной встречи ума с непостижимой действительностью. То, чего ум не замечает и относительно чего не делает заключений, не пополняет ряды «фактов», оставаясь простым происшествием. Говоря сравнительно: если представить себе ум как сферу, то «факты» – те столкновения ума с событиями внешнего мира, которые оставили следы на этой поверхности этой сферы. В любом «факте» истолкование занимает столько же места, сколько вызвавшее его событие, если не больше. Не будь этих истолкований, «факты» барабанили бы по поверхности нашего ума, как дождь по крыше, не оставляя внутри этого ума никаких следов.

Фактопоклонство наших дней ложно еще и потому, что «факты» как таковые не облагораживают и не воспитывают ума, сколько бы ни пытались это утверждать. Ум вообще состоит не в том, чтобы обладать фактами, а в том, чтобы их взвешивать. Из этого следует парадоксальный вывод: возможен ум, действующий в условиях, близких к полному незнанию (отсутствию фактов); возможно и почти полное всезнание, сопряженное с слабостью судящей силы, если не отсутствием ума. Разумеется, эти крайности воображаемые, но в общем именно так противостоят друг другу наука и мудрость. Связывать силу ума с тем, насколько большие полчища фактов он может вывести под свое знамя – ошибочно.

Но главное даже не в этом. Главное в том, что, ссылаясь на некоторые «независимые от нашего ума факты», подверждающие излюбленную теорию, ученый скрытно, под полой, проносит в лабораторию плоды своего умственного труда, догадки, заключения, а то и, страшно сказать, убеждения – весь пестрый сор, из которого состоит т. н. «солидное фактическое обоснование». Как и почему это происходит – в подробностях будет сказано ниже.