Познание. Продолжение.

Еще раз напомню, что зачастую на земле апсары (хоть по факту все это касается именно настроений) выражают отношение к ситуации более очевидным на земле способом, через веер вееров, описывая человеческим языком неприятное им настроение как множество множеств инстинктов. Хотя на самом-то деле в их описаниях все равно очевиден контекст именно настроений, и эпитеты, по сути, очевидно касаются именно настроений. Для такой апсары уже ее территория полнится наглыми кошелками, толстыми коровами, безвкусицами и так далее. А конкретные ярлыки уже зависят больше от степени порочности данного хозяина благого быта. Ведь, как вы знаете – темный темному рознь не только по степени темной деградации, есть же еще и другие грехи, на других, в том числе и более высоких слоях. То есть хозяйствующих вокруг в настроениях хозяин благого быта считает, конечно же, «неправильными пацанами», но в настроениях. И когда кто-либо не соглашается на рисунок темной эмпатии, он, в глазах апсары – подтверждает свою неправильность. А если соглашается – он правильный, но его правильность – да, конечно же, в том, чтобы служить апсаре. Итого, если хозяйствование удалось – то он лопух, а если не удалось – неправильный. Зачастую именно так и ограничивается восприятие темного существа – окружающие делятся на тех, кто так себе, и у которых можно потреблять. И на тех, кто тоже так себе, но у которых нельзя потреблять или нет желаемого. И зачастую многие совершают ошибку, оценивая соответствующие ситуации приблизительно так: если я этой личности помогу или дам благ – она меня будет уважать. Или наоборот – если я жестко откажу этой личности, то «поставлю на место», и она меня будет уважать. Темная личность уважает только гармоничных светлых, и то сверхсознательно. А вот что касается благ – если вы такой личности даете, то вы неуважаемый лопух, а если не даете – то неуважаемый отверженный от настоящей жизни (эмпатии, где все блага стянуты на личность). Поэтому направление и отношение здесь должно быть не внешним, исходя из проявленных жизненных благ, а исходя из высшего смысла!

И вот в очередной раз апсара пытается навязывать определенные настроения, но вдруг это не удается совершенно. Наборот, окружающие ей говорят – у нас тут идут свои пробы, хотите, вот нужный чувственный реквизит, вот тяги, которые будут соответствовать пробам, а не вашей темной эмпатии – присоединяйтесь. Апсару охватывает пространственное уныние, из-за того, что теперь не получается хозяйствовать окружением. Здесь также следует заметить, что в человеческом языке попросту не хватает слов, чтобы описать уныние именно пятого пространственного слоя. Пространственное уныние – более явное, более «скандально-притязательное», чем временное. А временное – более «тонкое», характерно внешне более незаметным, но на самом деле – более охватывающим течением процессов. Временное уныние больше похоже на то, что классически понимают под этим словом. А пространственное, более явное, «вязкое» и на данном этапе деградации – похоже на осознание возможного краха собственных притязаний «выделываться» в настроениях. Возможного – так как уныние, как и крах притязаний возникает лишь в том случае, если темный хозяин благого быта концептуально не принимает и не осознает влияния свыше как, собственно, благие влияния.

И если личность остается на темном пути – близится этап отречения. В земных преданиях сохранились упоминания в основном о стагнирующих русалках. На этапе отречения у них можно заметить одну очень характерную черту: вы обращали когда-нибудь внимание, что даже рисуют русалок с этаким отмороженно-томным выражением лица? Его суть очень проста: главное чувственный покой и неизменность настроений прошлого, поэтому разрушу все действия в притягательности настроений, ведь они мне дают эмпатичную душевную боль и вредят уже имеющимся благам. Такая русалка разрушает любые действия чувственных тяг, пропитывая все вокруг невежеством. «Корабли стоят разбиты, сундуки стоят раскрыты» – ими уже никто не воспользуется. Это бессмысленное прошлое.

У таких русалок, ну, или у водяных – жизнь состоит из прошлого, это повторяющаяся замкнутая сама на себя рекурсия: все вокруг притягательно? Да. А теперь я все еще притягательна? Да, притягательна. И сюжеты полнятся описаниями того, как русалка снова и снова без особого смысла любуется силой пены, прибоем, утесами, или водяной – лунной дорожкой на болоте, а также собственно, и разрушениями. А любые функциональности, и темные и светлые, апсара воспринимает сродни «меня заставляют маяться этим».