Познание России: цивилизационный анализ

Описанный нами процесс не распространяется на тотем или Самого, однако обстоятельства смерти Сталина дают достаточно оснований для раздумий. Слишком вовремя он погибает. Если это было убийство, значит Сталин попал все-таки в конвейер, который миллионами воспринимался как его порождение. В рамках предлагаемой концепции конвейер возникает в ходе процесса самоорганизации. Сталин лишь оседлал этот процесс, так же, как процесс перехода власти к аппарату. В равной мере справедливы высказывания: Сталин создал аппарат, и аппарат создал Сталина; Сталин развернул большой террор, и террор сформировал Сталина. Когда активная фаза самоистребления себя исчерпала, а вождь оказался не способен это осознать, в аппарате сложились силы, способные убрать Сталина и перевести процесс в спокойное русло255.

ТЕРРОР КАК ИНТЕГРАТОР ОБЩЕСТВА АНТРОПОЛОГИЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ

В документах, в свидетельствах современников, в работах сегодняшних идеологов архаики непредубежденному исследователю открывается нечеловеческий, подлинно мезо- американский масштаб Сталина в адекватном сознании. Гигантский масштаб Отца народов как символа и тотема террора связан с масштабом массовой эйфории, с невыразимой мощью партиципации с Абсолютом на фоне пароксизмов самопоедания. Сваливание из поверхностной, сросшейся с язычеством, но все же монотеистической традиции в чистое людоедство несет в себе для субъекта такого регресса коллективное переживание невыразимой силы. Ритуал жертвоприношения обладает гигантским мобилизующим потенциалом. Россия не была чисто языческой страной. На человеческих жертвах лежало табу христианской культуры. Нарушение табуации, заданной последующими стадиями исторического развития, имеет свою логику и особую энергетику. Обращение к табуированной, предковой форме ритуальной практики само по себе требует и порождает эмоциональный подъем. Он необходим для преодоления энергетического порога, преступаемого табу (табу инцеста, табу промискуитета, табу людоедства, табу человеческого жертвоприношения). Тот, кто внутренне готов «преступить» и обратиться к архаическим культурным (ритуальным) формам, обнаруживает в себе самом мощнейшие силы задавленного, табуированного, но неизжитого культурного опыта. Человек, скорее всего не подозревавший в себе этих задушенных, однако не изжитых эмоций и рефлексов, оказывается во власти того, что выплескиваются с небывалой силой.

Рассмотрим один исключительно важный момент. Исследователи сталинской эпохи подчеркивают массовую доминанту полного растворения субъекта в социуме, снятия с себя ответственности, окончательного и абсолютного отречения от самости. Но что такое жертвоприношение? Ритуал человеческого жертвоприношения не моделирует в знаках, символах или замещающих фигурах, но реализует изъятие жизни у жертвы, которое осмысливается как растворение этой жизни, этой самости, этой индивидуальности (жизненной субстанции, энергии, отпущенного человеку бытийственного ресурса) в мистическом теле, в эгрегоре Рода. Однако переживание всякого ритуала есть автопереживание сценария всеми и каждым. Таковы законы человеческой психики. Таким образом, переживание ритуала жертвоприношения обеспечивает предельно возможное растворение индивида в архаическом целом.

Человеческое жертвоприношение есть самый мощный, последний бастион антиличностной активности, противостояния всему аналитическому, всему членящему синкрезис. Идеологи соборного единства взыскуют состояния предельной нерасчлененности как некоего абсолютного, космического идеала. Идеалов не бывает, но ближе всего к нему архаический коллектив в момент человеческого жертвоприношения.