Познание России: цивилизационный анализ

Долгая жизнь того или иного поколения говорит не только, и даже не столько об устойчивости результатов такого синтеза, но о сравнительном континуитете условий застойного периода, наступающего после очередного революционного скачка. Яркие поколения в России обречены либо на выразительную и эффектную, но короткую жизнь, либо на жизнь сложную, часто тягостную, но долгую. Когда в крупнейшие города России пришла промышленная эпоха, а с нею, более или менее зрелый, урбанистический капитализм, культура ответила на это поколением Серебряного века. Жизнь его была яркой, но короткой. Мечта П.А. Столыпина о «двадцати годах мира», дававших шанс на эволюционное развитие страны, не сбылась. Революционная эпоха смела людей Серебряного века. Не менее ярким было следующее за ним поколение Революции. Эпоха якобинского террора, неизбежного и закономерного в рамках революционной логики, развернулась через пятнадцать лет после захвата власти. Террор разрушил это поколение как целостность, оставив в статусе доживающих отдельных людей, представляющих отныне самих себя.

Поколение шестидесятников XIX в. воспрянуло в эпоху Великих реформ, пережило 1 марта 1881 г., нашло свое место в эпоху консервативной реакции. Оно формировало костяк земского движения, сохраняло дух преобразований, работало на местах в земских школах и больницах, хранило идею Всероссийского Учредительного собрания и Конституции. Это поколение естественно сходит на нет в 90-е годы. Типологически подобно сложилась история шестидесятников XX столетия. Брежневский застой обеспечил ему стесненную, трудную, но долгую жизнь. Эпоха шестидесятников закончилась лишь с крахом советской системы. Они — люди надежды на светлое и прекрасное будущее; люди непрестанной работы, часто вопреки всему во имя этого будущего. Когда же «тяжкие оковы падают», а лик нового мира являет собой отвратительную пародию на долгожданную свободу, что «встретит радостно у входа», давно постаревших шестидесятников постигает немота.

Смена поколений демонстрирует разительное отличие базовых для поколения сфер самореализации и социальных сценариев. От поколения к поколению различаются профессиональные предпочтения и мера соотнесенности человека с государством. Поколение декабристов было государственными людьми. Это были офицеры, чиновники, люди искусства. Российская империя была их государством. Если они и стремились трансформировать это государство, то выбирали путь типичного coup d'etat (верхушечного переворота). Ровно так же было устроено поколение Революции. Они совершили революцию, победили в Гражданской войне, обустраивали свое государство и обустраивались в нем. На какие бы должности не поставила их Партия, какие бы социальные роли они не занимали, это было их государство. Соответственно такому генеральному самоощущению, избирались формы политического действия. Дальше внутрипартийной дискуссии и фракционной борьбы эти люди не шли, и идти не могли. Любая идея широкого народного движения, революции, для них была немыслима. Такие потрясения наверняка бы смели советское государство.

Совсем по-другому было устроено поколение Серебряного века. Государство, общественный строй, система были им чужды. Поражения царизма (например, в русско-японской войне) были их победами. Они охотно играли с призраком революции: пугали революцией, призывали революцию, оплачивали политиков, разрушающих существующее государство. Профессиональная сфера приложения этих людей весьма разнообразна. Люди искусства, политики, бизнесмены, врачи и инженеры, они чаще работали вне государственных структур.

Активно дистанцировало себя от государства, системы, идеологии «поколение истопников». Отчасти оно напоминает уходящих в катакомбу сектантов, полностью отворачивавшихся от социально-политической реальности. Их профессиональное самоопределение сплошь и рядом не имеет институционального статуса (диплома, удостоверения члена творческого союза). Для них это было неважно. Здесь не просматривается активно-деятельное неприятие «системы». Она мешала, стесняла, не давала жить, однако истопники избрали стратегию полного отстранения. «Мы не играем в ваши игры, оставьте нам нашу жизнь».

Совершенно по-другому самоопределялись «наши» шестидесятники. Советское государство было их государством, советское общество — их обществом. Дистанцируя себя от конкретной власти, практики, от ужасов и уродливых порождений советской реальности, они сохраняли идеальную верность исходному посылу. Искали «социализма с человеческим лицом», мечтали о чудесном соединении духовной свободы и уравнительной идеологии. Надежды этого поколения связаны были с эволюцией системы. Тут шестидесятники не ошиблись. Правда, в новом и «яростном» мире места для них не нашлось. Профессионально шестидесятники отражают весь спектр профессий, востребованных советским обществом во второй половине XX в. Некоторые профессии (социологи, джазовые музыканты) возникали из небытия усилиями этого поколения.