Познание России. Заветные мысли (сборник)

Давнишней мечтой Дмитрия Ивановича, высказывавшейся им неоднократно во многих работах, была организация такого училища, называемого иначе “Профессорским институтом”. Он думал построить этот институт в отдаленном от шумных больших городов месте, на берегу Волги. Д. И. Менделеев приступил к разработке проекта. Здесь было также много разных расчетов. Дмитрий Иванович очень спешил с представлением проекта, рассчитывая на осуществление его в ближайшее время.

“Ну вот, теперь мы скоро поедем на Волгу строить училище, — неоднократно говорил мне Дмитрий Иванович, увлеченный своим проектом. — И вы тоже поедете со мной”,— добавлял он.

Однако развитие народного образования и усиление подготовки высококвалифицированных педагогических кадров не входило в планы царского правительства, и проект Д. И. Менделеева так и остался неосуществленным…

…За это время я довольно хорошо познакомился с его обычаями и привычками.

Упомяну, прежде всего, об обязательном стакане чая, который Дмитрий Иванович предлагал каждому пришедшему в его кабинет посетителю. Обыкновенно бывало так, что, как только придешь к нему, — он сейчас же дает распоряжение служителю М. Тропникову: “Михайло, чаю…”. Через несколько минут приносили стакан чая, очень сладкого, с лимоном и к чаю — печенье или сдобные сухари.

Дмитрий Иванович несколько раз обращал внимание на то, что записывать под диктовку несколько часов подряд очень утомительно, и все хотел как-нибудь облегчить мой труд. Как-то раз приходит он в Палату, направляется в свой служебный кабинет, и я слышу, как он начинает что-то диктовать. Через некоторое время он вызывает меня и говорит: “Вот, послушайте, что я наговорил в фонограф на валик”.

Я вставил резиновые трубки в оба уха и слушаю. Раздается сначала шипение, хрипение, а потом какие-то звуки, очень трудно уловимые и почти неразличимые. Я разобрал только некоторые слова и в их числе очень странные: “Дети в возрасте от 10 до 25 лет…” Я подумал, что Дмитрий Иванович ошибся, очевидно, называя детьми людей в возрасте 25 лет, и надо правду сказать, даже обиделся за себя. Мне не было тогда 25 лет, но я считал себя взрослым, а тут вдруг “дети”.

“Ну, как?” — спросил Дмитрий Иванович.

Я ответил, что почти ничего нельзя расслышать.

“Я мог разобрать только слова, касающиеся возраста детей, да и то, кажется, не совсем их понял, — сказал я. — Мне послышалось, что вы сказали «дети в возрасте от 10 до 25 лет». Какие же дети в 25 лет, они уже взрослыми считаются”.

Дмитрий Иванович откинулся на спинку кресла и засмеялся: “Ха, ха, ха! Да, да, верно, это я говорил. Конечно, какие же это дети в 25 лет. Ну, это я исправлю, ничего, ничего… А вам, понятно, обидно стало. Я ведь сам считал себя уже взрослым, когда мне было 18 лет. Ах, молодость, молодость!”

Помолчав, Дмитрий Иванович сказал:

“Жаль вот, что фонограф нельзя использовать для записи диктовки. Тогда бы и вам было легче с него записывать. Ну да ничего не поделаешь. Приходится бросить эту затею. А вот, знаете, хорошо было бы, если бы вы выучились стенографии”.

Он добавил, что в два-три месяца можно изучить курс, и тогда легче будет записывать диктовку стенографическими знаками. Он тут же дал мне адрес известного ему преподавателя стенографии и добавил, что заплатит за мое обучение. Прошел я курс стенографии, кажется, месяца в три, но применить стенографию для записи диктовок Дмитрия Ивановича решился не скоро. Только спустя некоторое время, почувствовав себя в достаточной степени для этого подготовленным, я перешел на стенографирование диктовок Д. И. Менделеева и продолжал записи, таким образом, до его смерти.

Дмитрий Иванович был, безусловно, добрым человеком и прекрасным начальником, правда вспыльчивым и на вид суровым. Когда он был в плохом настроении, он “распекал” помощников, не выполнивших его указания, используя при этом все ступени музыкальной гаммы. Но он был отходчив и скоро забывал провинности своих сотрудников. Вообще же его отношение к подчиненным было именно отеческим. Он всегда был готов помочь каждому из служащих, словом и делом. Если служащие обращались к Дмитрию Ивановичу как управляющему Главной Палатой с просьбой об оказании им денежной помощи по разным случаям, то отказа в ней никогда не было; хотя бы небольшое пособие, сколько позволяли денежные ресурсы, но все же разрешит выдать.