Познание смыслов. Избранные беседы

Генон – это человек, который исторически обозначен крайним недоверием, крайней нелюбовью, если не сказать «криптоненавистью». Церковь, правда, не может открыто сказать, что она кого-то ненавидит, – «церковь выше всего этого», – но можно сказать, по факту, про ненависть со стороны Католической церкви. Почему? Потому что это выходец из очень старой католической семьи, из традиционной французской высокой буржуазии с большим культурным наследием. И это человек, который сам начинал как католик, как человек, который хотел слить воедино католичество и масонство, который хотел оживить католичество через масонство, а масонство через католичество, оживить эту мёртвую букву через Дух. В какой-то момент он, конечно, пришёл к выводу, что это безнадёжные усилия, безнадёжные старания, – как говорил Шекспир, «бесплодные усилия любви», – и он принял ислам. Принял ислам по линии одного из выдающихся шейхов – Абделькадера (алжирский шейх), который посвятил его в тарикат Шазилийя; орден Шазилийя посвятил и его друга – художника, шведа, который был старше его и который вскоре после всего этого умер.

Генон, получив посвящение, стал одной из лидирующих фигур в суфийском эзотерическом интеллектуализме исламского мира. Он кончил свои дни в Каире, где он жил с середины 30-х годов. Он был вне политики – по крайней мере по формальным утверждениям. Хотя на самом деле были моменты в 20-е годы и в начале 30-х, когда он поддерживал связь с крайне правыми католиками. До самого конца его интересовало прежде всего возрождение Европы. До самого конца он видел Европу как ту страну сумрака, ту Похьёлу[93], которую надо просветить изнутри эзотерическим светом. Этот свет он находил для себя лично в исламе, а для Запада почему-то объяснял постоянно в своих книгах, что такое индуизм («Общее введение в индуистские доктрины»).

Это один из моментов, который требует объяснения – почему человек, принявший ислам, пишет всё время об индуизме. Я думаю, для того, чтобы нейтрализовать ислам, деструктивную силу которого по отношению к эзотерическим концепциям – индуизму, даосизму – он слишком хорошо понимал. Он пытался это нейтрализовать.

Естественно, через некоторое время у него созрели ученики – и большие ученики. Одним из этих учеников был Фритьоф Шуон. Фритьоф Шуон, несмотря на норвежское имя, которое было дано ему, по-моему, в честь какого-то арктического первопроходца-исследователя, это швейцарец. Это человек, который изначально был глубоко ангажирован в исследованиях оккультного эзотерического характера; встретился с текстами Генона, читал их, штудировал их, в конце концов он принял ислам и стал одной из наиболее активных организующих, «менеджерских» фигур в исламском пространстве. Он создал орден «Марьямийя». Почему «марьямийя»? Потому что у него были какие-то личные проблемы, была некая возлюбленная (я бы сказал даже – в смысле рыцарского цикла короля Артура) женщина Марьям (Мария), которую он ассоциировал ещё, между прочим, и с Девой Марией. Там ассоциатив шёл очень глубокий и очень странный. Вообще это была скандальная фигура.

Не удивляйтесь, потому что Шуон – это фигура скандальная. Но насколько глубоко идёт эта скандальность? Вот Марк Сэджвик, например, начал с того, что стал читать Генона и Шуона. Я сам Шуона читал очень давно, и первая книжка, которая мне попалась, называлась «Понять ислам». Это была хорошая компилятивная книга, некий компендиум, который говорил номинально более или менее причёсанные вещи, но она была глубоко банальна. У него есть получше книга, которую я изучил впоследствии, – «Тропинки гнозиса»[94]. Более острая, более вызывающая, более глубокая, более эзотерическая. Но «Понять ислам»… Почему-то люди, которые пишут об исламе, всё время скатываются в какие-то клише и в банал такого «хорошистского» плана. То есть ислам хороший, ислам – это добро, это благо, это свет…

Слова неофита…

Нет, тут другое. Во-первых, конечно, это отсутствие истинного понимания: человек заменяет какие-то острые, реально пугающие людей вещи, отстраняет их, заменяет причёсанными, «добрыми», не пугающими призывами кота Леопольда («давайте жить дружно»), «ислам – это самое толерантное, что бывает на свете», «всем сестрам по серьгам», что это одновременно про трансцендентное, но это и про имманентное (Бог в исламе трансцендентен, но одновременно и имманентен), и всё в исламе округло, хорошо…