Когда Великое Существо проявляется в зеркале мира через личность фараона или кесаря, власть не нуждается в этих мифах. Сам термин «государство» ей чужд. Власть говорит об интересах Великого Рима или Парфии, или Египта, не нуждаясь в концепции государственных интересов, вмешательства государства в частную жизнь и т. п. Власть как проявление персонифицированного Бытия строит вокруг и под собой «политическое общество», то есть эшелонированную иерархию носителей частицы или блика, исходящих из центральной власти, из божественной личности кесаря или богдыхана. Политическое общество всё в той или иной степени участвует во власти.
В позднейшие времена возникает бюрократия, организованная в аппарат. Эта конфигурация ликвидирует на своём уровне, а стало быть, и на более низших эшелонах в принципе саму идею власти. Власть заменяется агрессивным суетливым контролем; связь между эшелонами социума снизу вверх прерывается.
Бюрократия становится единственным инструментом для проведения сигналов сверху вниз. Поскольку она узурпирует «оргфункции», она же и определяет, какими будут эти сигналы, как они дойдут до низов, какими будут последствия и т. п. Бюрократия становится настоящим хозяином.
А происхождение бюрократии – это вольноотпущенники, освобождённые рабы. Сегодня статус вольноотпущенника трансформировался в статус организованного люмпена, существа без корней и предшествования, как бы вывалившегося из ниоткуда.
Бюрократия создаёт первую корпорацию, истинная цель которой – паразитизм. Бюрократия печатает деньги, которые механически подвержены инфляции. Они дешевеют с момента их отправки в Центральный банк. Это удешевление денежной массы должно быть компенсировано наращиванием эксплуатации. Причём необязательно в прямой форме.
Так или иначе, государство как бюрократия является уникальной корпорацией, экономическая цель которой – не прибыль, а убыток. Даже наиболее паразитические ростовщические структуры в конце года показывают кредит, и только государство обеими ногами прочно остаётся на дебете.
Поэтому сравнение государства и политического общества неправомочно и абсурдно. Политическое общество состоит из людей, погруженных в бытийные связи, коммуникации. Госбюрократия состоит из существ, которые находятся в плоском виртуальном пространстве межкабинетных игр.
Политическое общество и государство враждебны друг другу
и взаимоисключающи. Поэтому даже сегодня, когда политическое общество стало историей, тем не менее есть силы, которые бросают вызов бюрократии, используя легальные, а иногда и нелегальные политические инструменты. Вызов бюрократии бросила национал-социалистическая партия Германии, поддержанная уцелевшей юнкерской знатью. Вызовом бюрократии был также приход Ленина к власти. Советы в их первом концепте и оформлении – до вмешательства партии – это гениальный инструмент разрушения государства. Проблема современного человечества, которое на 80 % состоит из неорганизованных люмпенов, – это их слепая вера в корпорацию организованных люмпенов, таких же, как они, только приобретших божественные черты отчуждения от частной жизни. Законы, которые изобретают организованные люмпены, для их аналогов с улицы имеют сакральную значимость.Прежде всего, наверное, нужно начать с политического общества. Мы привыкли читать в учебниках истории, что первые государства в Междуречье или где-нибудь в Южной Америке появились две, три, четыре тысячи лет назад, что «Рим – это государство» и так далее. Но, конечно, это неправильно. Это сбивает с толку, потому что появляются и фиксируются политические общества. Что имеется в виду? Что значит «политическое»? «Политическое» значит, что главным предметом, стержнем этого социума, является власть, феномен власти. Не выживание, не прокормление.