Познание смыслов. Избранные беседы

Постепенно он становится этим винтиком. Через несколько этапов он вообще лишается собственной сути. Но его время дорожает. И обитатель мегаполиса – у него час стоит столько же, сколько у его деда год или вся жизнь. Переоценка идёт не только времени, но переоценка идёт и старых вещей, которые созданы предыдущими людьми. Например, какая-нибудь вещь, на которую современник, сделавший эту вещь, второй раз бы и не посмотрел и плюнуть бы не захотел, – сегодня, попадая в руки антиквара, вдруг стоит огромные деньги. Черепок разбившегося кувшина, который пролежал три тысячи лет в земле, – если его украсть из музея, то там поднимется дикий визг, Интерпол включится, потому что этот черепок может быть тайно продан каким-нибудь миллионерам в Израиле и криминальным образом занять место в тайной коллекции.

Постоянно идет переоценка всего сущего, всего имеющегося на земле в сторону повышения, – и переоценка времени людей. Им говорят: «Есть резервы повысить стоимость вашего времени, раньше говорили по домашним телефонам, сейчас уже есть смартфоны, – и вы вступаете в гораздо большее количество связей, вы уже нигде не свободны». Но в какой-то момент наступает насыщение, в какой-то момент человек, как белка в колесе, вертится в современном социуме с такой скоростью, что повысить это нельзя, переоценить это выше нельзя.

Вот, допустим, хипстер или офисный планктон в Париже, который и в фитнес-клубе, и в какой-нибудь масонской ложе, и семья на нём висит, и кому-то он платит алименты, – но не выжмешь больше. Что делать? Есть ещё, конечно, огромная Африка, есть какая-то безумно бедная Латинская Америка, но повысить их до уровня парижского хипстера – это чудовищные деньги. Большевики отняли бриллианты у принцесс, чтобы 150 миллионов мужиков превратить в современных людей и сделать этот колоссальный рывок – повысить стоимость их времени. Но где взять этих принцесс, чтобы перевести в состояние французских хипстеров 800 миллионов умирающих от голода негров? Этих денег нет в современном мире.

И тогда хозяева мира вынуждены решать сложный вопрос. Великое Существо требует каждый новый день бо́льшую плату за пребывание в этом мире, чем было до этого. Лендлорд приходит и говорит: «Вчера ты платил два фунта, сегодня будешь платить три фунта». Где их взять? Нет запаса переоценки времени в нечто более дорогое, чем оно уже было до сих пор. Мы подошли к пределу.

В своё время я с Капицей говорил на эту тему: была интересная встреча у нас, летели вместе. И он говорит: «В последнее время всё, что выдаёт суммарно человечество, – это и творчество, и коллективный продукт, ВВП и так далее, – всё это не повышается, то есть как у умершего больного вместо зигзагов на мониторе пошла ровная прямая. Это коллапс. Оно всё время должно расти, а оно не растёт, потому что количество работающих людей не повышается реально. Задача состоит в том, что надо демографически всех их нагрузить, вовлечь и так далее».

Ну я с ним заспорил и говорю: дело в том, что расти больше некуда. У нас перенасыщение жизненного времени и возник разрыв: есть люди, которые живут в аутсайде, за пределами мегаполисной макроистории, – их аутсайд используется для того, чтобы нагрузить их дешёвым производством. Идут в Китай – там они за копейку айфоны производят. Но теперь они там уже получают больше и больше, их жизненное время возросло, и тогда ищут, кто ещё может за копейку производить айфоны. И уже Китай сам хочет выводить производство. Есть регионы, в которые с айфоном не пойдёшь, – в Африку с айфоном не пойдёшь, но можно, допустим, в Малайзию прийти, в Индонезию, Вьетнам будет производить, но Африка не будет производить айфоны. Африка – это «психофизиологически» другое пространство, оно намного пока ещё свободнее, их нельзя поставить к станкам, к конвейеру в белых халатах. Мы знаем – были бунты в Китае на заводах Apple, потому что там нечеловеческие условия работы; время от времени взрывы, но терпят. Африка с самого начала не будет терпеть. И тут тупик.

И тогда хозяева мира говорят так: «Первое – мы не будем платить Великому Существу, а будем делать вид, что мы – это Великое Существо тоже, оно уже стало нами; и второе – надо сливать всех тех, кто не может подняться до уровня парижанина, нужно этих людей выносить за скобки, потому что они являются балластом». Они живут, но каждый час жизни африканца стоит дороже, чем он производит, – они так считают. Африканец, допустим, потребляет на три цента, а выдаёт на полцента или вообще ничего не выдаёт, – поэтому зачем он нужен? Хотя понятно, что весь этот продвинутый «золотой миллиард» живёт за счёт ограбления, за счёт неэквивалентного обмена с третьим миром, но с точки зрения оценки времени картина складывается другая.