Познавая прекрасное (ЛП)

– Кстати, многие думают, что Бах был волшебником, который предпочел жить среди маглов и не афишировать свою магическую сущность.

– Что ж… И эти предположения, на мой взгляд, имеют смысл. Мне тоже иногда не верится, что обычный человек мог создать такую волшебную музыку, которую написал Бах.

На что Малфой не удержался и с ухмылкой подколол ее:

– Ну-ну, мисс Грейнджер, уж кто-кто, а вы должны все-таки больше верить в способности своих собратьев по происхождению.

Гермиона засмеялась и, игриво хлопнув его по руке, повела внутрь.

Пробираясь сквозь толпу собравшихся в фойе зрителей, она и в этот раз ревниво отмечала восхищенные женские глаза, которые Люциус притягивал к себе, словно магнитом. И снова ловила себя на том, что ревность пьянящим коктейлем смешивается в ее душе с гордостью и чувствами собственницы. Нет, конечно, все эти откровенно кокетливые взгляды возмущали ее, но то, что Малфой, как и тогда, совершенно не обращал на них внимания, несколько успокаивало праведное возмущение.

Наконец они добрались до своих мест и благополучно расположились на них. Гермиона искоса взглянула на Люциуса и тихо обрадовалась, что на его лице ясно светится ожидание предстоящей встречи с любимой музыкой. Вскоре вокруг них раздались аплодисменты: на сцене появился виолончелист. В зале воцарилась тишина, и переполненная эмоциями Гермиона глубоко вздохнула. Концерт начался.

С первых же секунд ее поглотили глубокие и богатые разнообразными тонами звуки. Музыка, льющаяся из-под смычка виолончелиста, казалась Гермионе бесконечным прекрасным потоком, текущим от инструмента к каждому зрителю, находящемуся в зале. Она восхищенно замерла, а потом вдруг подумала, насколько обедняла саму себя, много лет не посещая никаких концертов.

«Я уже почти забыла, каково это – наслаждаться классической музыкой из зрительного зала. И если бы не Люциус, то так и провела бы остаток жизни, перемещаясь между Министерством магии и маленькой квартиркой…»

После третьей сонаты, она искоса взглянула на Малфоя. Тот, тяжело дыша, не отрывал взгляда от сцены. Глаза его подозрительно блестели. Заметив это, Гермиона быстро отвернулась, чувствуя себя непрошеным гостем, ненароком заставшим хозяина за чем-то очень и очень личным.

Тем временем программа плавно переходила от одного прекрасного произведения к другому, и Гермиона даже не заметила, как выступление подошло к концу. Присоединившись к оглушительному шквалу аплодисментов, она снова украдкой посмотрела на Люциуса. Тот сидел неподвижно: не хлопал, молчал и просто смотрел куда-то в пустоту прямо перед собой. Выражение его лица все еще было таким же, каким она и увидела, когда концерт только начался. Постепенно зрители начали расходиться, а Малфой все еще сидел и не двигался. Погруженный в себя, он продолжал молчать, и Гермионе почему-то не хотелось вырывать его из этой задумчивости.

В конце концов, когда в зале остались лишь они, к ним подошел управляющий, спросивший, не случилось ли каких-то проблем. Поняв, что больше ждать нельзя, Гермиона нежно коснулась колена Люциуса. Он вздрогнул, будто очнувшись ото сна, и с глубоким вздохом повернулся к ней.

– Нам пора, – попыталась улыбнуться Гермиона. – Они просят освободить зал…

Поднявшись, она снова взяла его под руку и потихоньку повела прочь. Скоро они вышли на улицу, где шум вечернего Лондона отрезвил от возвышенных звуков виолончели обоих. Убедившись, что Люциус уже пришел в себя, Гермиона нерешительно спросила:

– О чем ты думаешь?

Малфой резко остановился, продолжая безучастно смотреть вперед.

– Это было похоже… на разговор с собственной душой… – затем повернулся и поймал глазами ее взгляд. – Спасибо тебе…

– Но за что?

– За то, что… подарила мне возможность жить заново…

Произнесенное настолько глубоко взволновало ее, что ноги слегка подкосились, и на секунду Гермионе показалось, что она вот-вот рухнет прямо на тротуар. Слова Люциуса и их искренность так трогательно коснулись самых глубин ее души, что это почти причиняло боль. Не выдержав его взгляда, Гермиона отвела глаза, но потом заставила себя снова посмотреть на него и, приподнявшись на цыпочки, прильнула к губам с благодарным поцелуем. Несколько секунд они жарко целовались, а затем отстранились друг от друга и снова рука об руку шагнули в темноту лондонской ночи.

Примечания:

1. Акваскутум – знаменитый британский бренд, вещам которого присуща консервативность, чисто английский стиль, изящество и безупречное качество. Сказать, что Aquascutum – это выбор английской королевской семьи и таких политиков, как Уинстон Черчилль, Маргарет Тэтчер и многих других, это ничего не сказать, хотя однозначно представление получить можно.

2. Николь Фари – урожденная во Франции, основательница собственной модной линии и знаменитого модного дома Британии. Дизайнер и модельер, имеющая магазины по всему миру, в том числе и семь бутиков в Лондоне. Среди поклонников ее бренда актрисы Николь Кидман, Кейт Бланшетт, Эмма Томпсон и многие другие.