Позови ее по имени

– Это… Это мой двоюродный брат.

– Тот самый? – покивал он догадливо.

– Тот самый. Так вот, она принялась меня буквально допрашивать о том, как с ним и что. Говорю, алиби у него. Не мог он принимать участие в вандализме с нашими машинами.

– Стоп! – возмутился Сергей. – Какие машины, какой вандализм? Я не в теме, друзья! Требую объяснений…

Пока Даша рассказывала ему о летних взломах машин у них во дворе, о подозрениях в адрес собственного двоюродного брата, Бондаренко съел весь сыр и печенье.

– Ну, ты, Дашка, даешь, – глянул он на нее округлившимися от удивления глазами. – Только на основании болтовни какой-то соседки ты…

– А его отпечатки в моем бардачке? А следы пластилина на ключах от квартиры моей матери? – попыталась она оправдаться.

И вдруг сама поняла, насколько нелепо все это звучит.

– Так это все объяснимо. И чего сразу он снял слепок? А не тот, кто вскрыл твою машину и ничего из нее не взял? Твой брат мог спокойно зайти к своей тете – твоей матери. Она его впустила бы. Разве нет? – возмутился Бондаренко.

– А тут еще он засветился в компании с убитой девочкой. Все смешалось как-то, – проговорила она севшим голосом и принялась ковырять ногтем край столешницы. – И все показалось вдруг таким логичным.

– И все мгновенно рассыпалось. Обвинения в адрес ее брата выдвинуть не получилось. Ни в причастности к гибели Дашиной матери, ни в причастности к гибели девочки. Он, получается, чист. В чем сильно сомневалась твоя соседка. И периодически тебе об этом напоминала, – ткнул в ее сторону пальцем Зайцев. – И теперь вдруг она погибает. Это о чем может свидетельствовать, коллеги?

– Она слишком много знала, – с дурашливой театральностью произнес Бондаренко.

– Может быть, знала, а может, и нет. Ее могли использовать втемную. Чтобы она направляла Дашу по ложному пути. Могли не использовать. Она сама могла быть участницей преступлений. И активно путала следствие через тебя. Это хоть как-то укладывается в более или менее приемлемую версию. Предположим, твоя соседка, вступив в преступный сговор с неустановленным лицом, имеет целью завладеть ключами от квартиры твоей матери. С целью… Грабежа? Возможно.

– Но у мамы не было ценностей, – замотала Даша головой. – Она не была подпольным миллионером!

– Значит, было что-то еще, о чем ты не знаешь. – Бондаренко потянулся к ней и ободряюще потрепал по плечу. – Родители не знают многого о нас, мы многого не знаем о них. Не смотрите на меня как на фантазера. Я о скелетах в шкафах наших предков!

Никто не смотрел на него как на фантазера.

Зайцев пожирал его глазами за то, что тот Дашу лапает в его присутствии. Даша хотела за это даже пнуть Бондаренко ногой под столом. Сдержалась.

– Кто-то мог знать, что ключи у тебя в бардачке валяются. Кто-то очень наблюдательный, на кого ты внимания никогда не обращала.

– Это мог быть кто угодно!

– Но этот кто-то точно живет не здесь, – вставил после паузы Сергей. – Он наблюдал за тобой во дворе твоей матери. Как там всегда все было, а? Ты подъезжала, ставила машину на стоянку. Лезла в бардачок, доставала ключи и шла к подъезду. Так?

– Примерно. Машину могла поставить необязательно на стоянке. Где место было свободным, там и ставила. Но ключи всегда потом доставала. Это точно, – ответила Даша с кивком.

– Значит, это видел кто-то, кто жаждал попасть в квартиру твоей матери. Зачем? Это вопрос другой. Поймаем его, спросим, – самодовольно улыбнулся Бондаренко и оглядел стол. – Дашка, ничего больше нет? Кофе еще полкофейника. А я его пустым глотать не привык.

– Поймаем! Спросим! – передразнил его Зайцев. – Мы тут больше полугода вообще ничего не делали, да?

– Делали, Ваня, конечно, делали. Но не там. – Бондаренко с благодарностью глянул на Дашу, нарезающую тонкими пластинками сырокопченую колбасу. – Разве придет в голову, что все машины в Дашкином дворе вскрывали с одной-единственной целью: замаскировать то, что нужны ключи от квартиры ее матери? Больше полугода прошло, а никому в голову не пришло.

Он ядовито улыбнулся Зайцеву.

– И то, что Смыслова погибла, напрямую свидетельствует, что она соучастница убийцы. Стала не нужна. Или стала очень опасна. Вот ее и убили. – Бондаренко с благодарностью принял из рук Даши тарелку с бутербродами, чмокнул воздух, пробормотал: – Спасибо, дорогая.

– Не за что, – кисло улыбнулась она в ответ и на всякий случай отодвинулась от него подальше. И спохватилась: – Да, Сергей, ты так и не сказал, как она погибла? Сказал, что на тридцатом километре в лесополосе, что смерть насильственная. А как ее убили, не сказал.

– Честно, сам пока не знаю подробностей. Сказали, что убита. Без подробностей. Я Ивану рассказывал, теперь тебе говорю: пятнадцать лет назад Смыслова проходила по делу о грабеже подозреваемой, потом соскочила в разряд свидетелей. Подробностей, подельников не знаю. – Он глянул на часы. – К вечеру обещали сделать копии основных деталей того дела. Попрошу ускорить, коль такая пьянка. Даша, колбаска, ум-м!..

– Так как она погибла? – настырничала Даша и глянула на Зайцева. – Товарищ полковник, узнаете?