Позови меня трижды

После нервного напряжения, испытанного в момент перегистрации, Катя долго сидела в скверике возле исполкома. Сквозь листву просвечивало солнце. Наступил осень, и листья облетят и укроют асфальт пышным мещанским ковром, как в ту осень... Она думала, что если бы Валера не ушел тогда в тюрьму, то вся ее жизнь сложилась бы иначе. Не было бы пустых вечеров, одиноких ночей... Она разорвала на мелкие кривые кусочки корешок приходного кассового ордера, по которому некий гражданин Терехов А.В. будто бы погасил задолженность по учредительскому взносу. Баланс с выправленными счетами Валера подписал, не читая. В руках у нее остался только паспорт Тереха, который ей пришлось стащить из его стола для регистрации. Паспорт Наины ей не понадобился, поскольку ни одного процента этой сучке Катя не оставила. Она смотрела на лицо молоденького Тереха на фотографии в паспорте: с растерянной ухмылкой, с криво подстриженной челкой... Он почти не изменился. Злобный кураж против Тереха, поддерживавший ее все эти дни, прошел. И горькая жалость к другу, преданному только что ею в угоду маленьких спиртовых шалостей Наины и Кузьки, в угоду ее единственной, в данный момент, надежде на жизнь, наполненную смыслом, не оставляла сердца в покое.

А вдруг они вообще его убьют? Такая мысль впервые пришла ей голову. Конечно, до этого она думала только о Валере, о его налаженном респектабельном быте, о его чрезмерной доверчивости. Или вот что будет с Терехом в тюрьме? Да нет, просто он скажет, что ничего не знал, свалит все на Кузьку... Но твердая уверенность в том, что ни на кого Терех ничего сваливать не станет, что со своей вечной кривой улыбочкой будет все хлебать один полной ложкой, как только узнает, что сделала это с ним она, заставила Катю застонать от стыда.

Потом она долго бродила по городу, никак не могла избавиться от ощущения, что вдруг посредине жизни к ней вернулся все тот же бесконечный день, когда она провожала друга в тюрьму.

У КАТЬКИ ОКАЗАЛОСЬ СЕРДЦЕ

На работу Катя пришла уже после обеда. Тереха в офисе не оказалось, поэтому она просто швырнула его паспорт ему под стол, мол, сам туда упал, и направилась в приемную. Танька тут же вскочила с места и поманила ее в конец коридора в курилку.

- Слушай, на Кузькиных киосках "ЧП"! Терех с ментами разбираться поехал. Ладно, что ты нам раньше это все показала, хоть вычистить все успели! Бомжих твоих под утро пришили. Ты чего? Катя, Катя... Райка!

Татьяна и подскочившая Райка подняли Катю с заплеванного цементного пола. Отремонтировать курилку и туалет у Тереха никак не доходили руки. Катю оттащили в Тереховскую каморку и дали понюхать найденный в аптечке нашатырный спирт. Вот и ругай потом санитара из Госсанэпидемнадзора, который при продлении лицензии даже после взятки все равно потребовал приобрести в офис аптечку!

В мире сначала исчез звук, голос Тани доносился сквозь плотную вату, потом начало гаснуть изображение. Темнота... пусть будет темнота. За Валеру она теперь спокойна... пусть будет темнота... Но голоса прорывались к ней, она стала ощущать, как кто-то холодными пальцами щиплет ее за щеки. Почему так больно жить? Жизнь - это болезненная штука. Какой смешной потолок! Терех обклеил его обоями, и его комнатка без окон стала походить на картонную коробку в которой раньше продавали духи, а потом их мамы хранили там пуговицы. Почему Таня плачет? Почему все так, почему?

К Валентине Петровне Катю увезли на скорой за деньги. В больнице все равно никаких лекарств не было. Целую неделю она лежала на своей старой девичьей кровати и молча глядела в окно, за которым еще иногда пролетали тополиные пушинки. Никого с работы к ней мама не пускала, по телефону отвечала что-то очень резкое. Конечно, если заездить бухгалтера так перед отчетом, то что же тут удивляться? Как это можно организовывать производительность труда, что бедная девочка с ног падает прямо на работе? Этот Валера нашел дурочку день и ночь на него пахать!

Врач сказала Валентине Петровне, что у Кати - сердце. Правильно! С такой работой и сердце будет, и почки с печенью! Ну, как это можно так относиться к здоровью? Ведь не война же! Не лагерный лесоповал!

Но нельзя было вечно лежать на узкой кроватке под выцветшим ковриком, хотя очень хотелось. Пора было выбираться из-под маминой юбки, и через неделю Катя отправилась в офис.

Татьяна встретила Катю хмуро, кивнув на ее комнатку. Рядом с Катиным столом стоял теперь еще один, за ним сидела крашенная девица с капризным насмешливым личиком. Перед ней были разложены отчеты Кати по черной кассе. А вот лицо ее было почему-то смутно знакомо.

- Тань! Это инспектор, что ли? Я вроде таких в налоговой не видела...

- Инспектор-инспектор! Это такой, блин, инспектор! Я тебе всю неделю звонила! Ты в стенку носом лежала, а нам тут такого инспектора навязали! Райку на бывшие Кузькины точки из офиса выгнали, а у нее после базара хронический цистит! Сейчас вот сидит в том киоске, где... ну, сама понимаешь.

- А это-то кто?

- Как бы тоже бухгалтер! Не знаю, кто из вас главнее будет и где!

- А Валера где?