Позови меня трижды…

Ну, они так решили, е…ся товарищ. Решили назавтра с масленкой в Администрацию идти, чтобы мудака этого приструнить малость. А ночью… Он полный отморозок, полный! И главное, у него и всех его быков — алиби железное, и, сучье племя, бумаги в порядке! Когда выправить-то успел, если у них аренда была до февраля проплачена! Дык, они, оказывается арендную плату повысили, всем объяву по почте разослали заказными, а что никто не получил, так ведь кого это не канает? Кончилась у них аренда! Как раз перед тем, как эта сука гравий того…

Место у них есть, конечно, на примете. Чтобы у татарина да заначки не было, да ты чо, в натуре? Но ведь эта гнида где угодно достанет! Вон Микрюков с двумя «Купавами» от него второй раз съезжает! Правильно. Человек место обживет, народ прикормит, и тут же Карташ с гравием подъезжает. У Микрюкова от переездов штаны на заднице не держатся!

Кто алиби им делает? Ну, соседи там… Не, они проверяли. Все чисто, главное. Татары, понимаешь ли, и в милиции случаются. Да какая еще в жопу у Карташа жена? Он в «Пингвине» живет на втором этаже. Нет, ну, все это знают… На рынке, по крайней мере. Нету у него жены. Еще, блин, жены не хватало! Ходила там с ним сука какая-то белобрысая, в пальто вот таком, на каблуках! Стройкой командовала. Они там какой-то клуб будут сооружать в жопу. Ну, элитный. А хрен нынче поймешь, кто нынче эта элита… И такая, блин, жизнь, что, блин, как в Дании — один на мне, другой в ожидании…

ВОСЬМЕРКА БУБЕН

Мечты это, приятные сновидения. Ага. А как проснешься, да намечтаешься, так ждут тебя круговая ненависть да разговоры о деньгах. Поэтому восьмерка бубен раньше за неприличную карту почитали. Так как же почему? Мечтать следовало о Боге, с опаской и раскаянием, хотя… Ну, так считалось. А говорить о деньгах — избави Боже! Среди приличных людей — ни-ни!

* * *

В коммерческих магазинах, а главным образом, на рынке вдруг стало очень интересно бывать. Появились заграничные, невиданные товары, которые вынимали из огромных сумок сумрачные толстые тетки в тренировочных штанах с пузырями на коленках. Несокращенные женщины с Катиной работы полюбили ходить на рынок и глазеть на красочные иностранные наклейки. "Мечтать не вредно!" — говорили они, захватывая с собой и Катьку. Мечтать приходилось, продираясь сквозь плотную толпу зевак, настоящих покупателей было мало. Людской поток плавно перетекал из одного конца рынка в другой. По заплеванному семечками асфальту рядом с Катей мимо платяных вешалок и деревянных лотков медленно плыли торговки пирожками, молоденькие карманные воришки и гнусавые профессиональные нищие.

А Катя, разглядывая пушистые китайские кофточки с бусинками, все удивлялась, что прожила целую женскую жизнь без такой красоты. Денег у нее, конечно, на кофточку не было, но появилась ясная, осязаемая цель в жизни. И почему еще совсем недавно, когда работы было очень много, и им даже платили заработную плату, этого всего не было? А теперь работы становилось все меньше, а товаров — все больше, и в свете туманного грядущего красивые базарные одежки были, скорее, не стимулом, а искушением…

У одного из прилавков, где лежали связки женских трусов и бюстгалтеров, Катя заметила продавщицу, которая была ей смутно знакома. Она точно видела ее раньше у них в старом дворе, помнила ее стандартную короткую химию на протравленных до белизны волосенках. Но рассмотреть поближе ее Катя не могла, потому что даже в магазинах стеснялась подходить к этим прилавкам, и нижнее белье ей всегда покупала мама. По дороге с рынка она мучительно думала о той продавщице, а потом вспомнила давно сказанную жеманную фразу: "Валера, а подайте мне того салатика!". Это была Бобкина жена. Образ этой женщины вновь возник перед ее глазами: сигарета без фильтра в руке, агрессивный макияж, не скрывающий усталый взгляд много повидавшего человека. Интересно, какой же стала она сама, если Бобкина жена была всего на два года старше? И, если бы Катя была по внимательней, то за спиной жены она бы, конечно же, разглядела бы и суетливого Бобика в накинутой на плечи мутоновой женской шубке, которую он назойливо предлагал смеющейся моложавой татарке.

* * *