Позволь мне согреться

– И что было дальше? – хрипло выдохнула я, невольно замедляя шаг, чтобы дослушать эту таинственную историю.

– Выяснилось это лишь со временем, когда во мне тьма проснулась и я совершил свой первый оборот. Обнаружились и другие последствия проклятья. – Я споткнулась, потому что, забыв обо всем, ждала жуткой сказки. Дагоран поддержал меня. И мы так и замерли, друг напротив друга: он – глядя сверху вниз, а я – задрав голову вверх. – Так вот, как это ни противоречиво звучит, при всем нашем влиянии на сородичей и колоссальной, буквально жизненной важности первородных, оборотни на дух не переносят темных, мужчины моего рода с трудом находят себе пару.

– О-о-о… почему? – ошеломленно выдохнула я, глядя на этого весьма представительного, даже завидного мужчину.

Дагоран мягко усмехнулся, к моему стыду, отметив мое восхищение им, и продолжил:

– У вас, людей, свадьба – это больше общественный обряд, а не таинство, хоть и проходит в Храме Всех Святых. Он связывает, даже если вы так не считаете, формально. Наши брачные союзы совершенно другие. В них вступают осознанно, убедившись, что не только человеческая часть испытывает сильные, глубокие и искренние чувства, но и зверь желает этого союза не меньше. Ритуал связывания в пару проходит в местах силы, их немного и все они священные, потому что под ними магические источники. Жрецом выступает глава первородных, заметь отличие: у вас светлые, а у нас темные связывают.

– А если не останется ни одного первородного? – предположила я, невольно переходя на шепот.

– Не будет браков. И потомства тоже не будет!

– А причем тут потомство?

– Ты хоть раз встречала или хотя бы слышала про полукровок оборотней?

Возмущаться тем, что мне тыкают, больше стала, заинтригованная его рассказом. Про полукровок я вспомнила:

– Нет, не слышала.

– Потому что только связанные брачным ритуалом пары могут иметь потомство. Даже если кто-то в паре не оборотень, дети в этом союзе всегда со зверем.

– Но вы не пояснили почему вы…

– Потому что я не просто темный, а сильнейший некромант, наверное, столетия, как мне говорили в академии Аэрты. Вдобавок первородный альфа. С одной стороны, мои чувства прямо влияют на моих сородичей. С другой – сородичи, особенно женщины, чуют во мне не только сильного альфу, но и темного. Сильного темного. Их более слабые звери испытывают естественный страх перед сильнейшим, в десятки раз усиленный за счет отвращения к темному дару. Как думаешь, возможно ли, испытывая отвращение и страх, полюбить? А теперь представь: каково моему зверю всеми органами чувств пропитываться чужим страхом и сильнейшим отвращением к себе? Разумом я понимаю, что любой представитель моего вида, будь то мужчина или женщина, уважает меня. Готов отдать жизнь за каждого первородного, ведь мы залог их долгой и счастливой жизни. Будем сильны мы – будут сильны они и родят сильных детей. Но при этом оборотни просто не в состоянии побороть свою звериную суть и испытывают ко мне страх и отвращение. В результате, и мой зверь испытывает к ним отвращение за эти негативные чувства, передает их сородичам и усиливает чужие в ответ. Это замкнутый, неразрывный круг! Когда мой темный дар вошел в полную силу, мне пришлось как можно дальше уехать, чтобы не мучить других и не мучиться самому. В Аэрте я закончил академию, пошел в сыск и вскоре вполне заслуженно занял нынешнюю должность.

– А если вдруг не будет наследника у первородных, то что же будет с вашим видом? – ошарашенно выпалила я.

Мой собеседник пожал широкими плечами:

– У меня есть старшая сестра, есть надежда, что будущий сын Елены унаследует тьму.

– Вы сказали, дар передается от отца к сыну.

– За нашу долгую историю такие вот прецеденты случались, когда тьма просыпалась во внуках второй линии, переданная через матерей. Редко, но бывало.

– У вашей сестры уже есть дети? – осторожно спросила я.

– Двое сыновей и дочь, – мрачно и весьма криво усмехнулся моей дотошности альфа.

– И оба сына…

– Маги земли. Хоть и сильные альфы.

Я расстроенно и немного нервно поправила прядки у виска, потом заправила за ухо. Даже шляпка словно сдавила голову. Вспомнив еще один нюанс, быстро уточнила:

– А как же Неро и Рейвик? Они же не испытывают к вам отвращения. Это видно.

Дагоран широко улыбнулся:

– Они мои ровесники, мы родились с разницей в месяц. Играли с пеленок, можно сказать. Оба из сильнейших альф, из третьей линии первородных. Их звери боятся, но не испытывают отвращения, уже давно привыкли. Помимо них меня спокойно воспринимают лишь самые близкие. Отец – потому что сам темный; мать – потому что любит.

– Обычные люди тоже не жалуют некромантов, избегают, потому что боятся за свои души, – с горечью подытожила я.

– Со всех сторон я несчастный и одинокий, – лукаво ухмыльнувшись и чуть наклонив голову, мужчина многозначительно смотрел на меня.

И вот вроде бы факты привел, но как-то «несчастный и одинокий» и Людвиг Дагоран – понятия малосовместимые. Пришлось стряхнуть с себя путы сочувствия:

– Что-то мне подсказывает, что вы скорее сказочник и интриган!