Позволь мне солгать

– Хорошо провели время?! Да что за…

Марк поспешно подошел к ней и обнял.

– Все в порядке. – Он повернулся к Маккензи. – Кто-то бросил кирпич в окно детской. К кирпичу была примотана записка. Если бы наша дочь в тот момент находилась в колыбели, она могла бы погибнуть.

Мюррей достал блокнот.

– В котором часу это произошло?

– Около полуночи, – ответила Анна. – Мы…

– Нам действительно нужно все это повторять? Мы вчера не спали до двух часов ночи, давая показания.

Только теперь Маккензи заметил на кухонном столике бумаги: визитка с контактными номерами отдела расследования, брошюра Службы помощи потерпевшим с номером телефона, обведенным ручкой. Блокнот пришлось спрятать.

– Нет, конечно же нет. Я свяжусь с полицейскими, которые брали у вас показания, и удостоверюсь в том, что они получили всю необходимую информацию.

– Они спросили у нас номер дела. – Марк прищурился.

У Мюррея знакомо засосало под ложечкой.

– Того, другого, связанного с открыткой?

Когда Маккензи только пришел на работу в полицию, он взялся за одно расследование, которое потом вышло ему боком. Сержант, резковатый мужик из Глазго, вызвал Мюррея к себе в кабинет, осведомился, почему ничего так и не сделано «по этому делу, где и расследовать-то нечего, молокосос!», и отправил Маккензи патрулировать улицы. Он стоял под дождем, капли стекали по его шлему, а под ложечкой посасывало. Три недели, как вышел на работу, – и уже наорали. Неужели это все? Неужели теперь он не пройдет испытательный срок?

Но это было не все, и испытательный срок он прошел. Может быть, как раз потому, что после того случая Мюррей поклялся относиться к каждому потерпевшему с сочувствием, но действовать строго по правилам.

А в этот раз он действовал не по правилам.

– Не волнуйтесь, – с напускным спокойствием сказал он. – Я вернусь в участок и во всем разберусь.

– Почему нам не сказали номер дела? – Анна подняла малышку из качалки и подошла к Маккензи. – Вы ведь расследуете как полагается, правда?

Мысленно положив руку на сердце, Мюррей кивнул.

– Уверяю вас, так и есть.

«И это лучше, чем если бы я передал его в департамент», – подумал он. Тем не менее волнение не угасло: Маккензи представлял себе, как прямо сейчас кто-то в участке задался вопросом, почему, собственно, Мюррей Маккензи, полицейский на пенсии, который теперь работает в Лоуэр-Мидс как гражданский и допущен только к приему заявлений от пострадавших, расследует потенциальное убийство.

– На самом деле я хотел кое-что уточнить. – Мюррей достал из кармана визитку, которую Сара обнаружила в ежедневнике Кэролайн Джонсон.

– Мистер Хеммингс, вы никогда не встречали родителей Анны?

– Именно так. И я вам об этом еще вчера говорил. Именно из-за смерти родителей Анна-то ко мне и обратилась.

– Точно. Итак, когда вы познакомились с Анной, вы впервые услышали о ее… – Маккензи попытался подобрать подходящее слово, сочувственно улыбнувшись Анне. – Ее ситуации?

– Да. – В голосе Марка уже явственно слышалось раздражение.

Он что-то скрывает? Мюррей протянул ему визитку:

– Это принадлежит вам, мистер Хеммингс?

– Да. Я не вполне понимаю…

Маккензи перевернул визитку. Анна, с любопытством подавшись вперед, разглядела надпись на обратной стороне карточки. Женщина резко вдохнула сквозь стиснутые зубы и потрясенно уставилась на Марка:

– Это мамин почерк!

– Я нашел эту визитку в ежедневнике вашей матери, – мягко сказал Мюррей.

Марк пошевелил губами, но не произнес ни слова.

– И… что? – наконец нашелся он. – Я не знаю, почему у нее оказалась моя визитка. – Мужчина взмахнул картонкой.

– Похоже, она записалась к вам на прием, мистер Хеммингс.

– На прием? Марк, что происходит? Мама… была твоей пациенткой? – Анна отшатнулась, неосознанно отстраняясь от отца своего ребенка.

– Нет! Боже, Анна! Я ведь сказал тебе, я не знаю, почему моя визитка лежала у нее в ежедневнике.

– Точно. Ну ладно, я просто хотел прояснить. – Маккензи протянул руку.

Поколебавшись, Марк бросил визитку на открытую ладонь Мюррея, причем столь небрежно, что тот едва не уронил ее на пол.

– Что ж, тогда я вас оставлю. – Маккензи вежливо улыбнулся.

«Завари кашу – и отойди», – подумал Мюррей, выходя из дома. Марку Хеммингсу предстояло немало объяснить матери своего ребенка.

Глава 24

Анна

– Можно было бы ожидать, что он что-то слышал о случившемся вчера, правда же? – Марк продолжает складывать посуду в посудомойку. – Левая рука не знает, что творит правая, – абсурд какой-то. – Он нагибается, чтобы расставить тарелки, сдвигая оставшуюся с вечера посуду. Мне кажется, он намеренно тянет время. И избегает моего взгляда.

– Ты был знаком с моей мамой?

– Что? – Он бросает ложки в отсек для столовых приборов.

– Марк, посмотри на меня!

Медленно выпрямившись, Марк берет полотенце, вытирает руки, аккуратно вешает его обратно и только потом поворачивается ко мне.

– Я никогда не встречал твою маму, Анна.