Позволь мне солгать

Я пожимаю плечами, словно опять став упрямым подростком. Мне не хочется делиться с ней откровениями. Не сейчас. Правда в том, что я никогда бы ничего не сказала. Мне не нравилось то, что я узнала.

Я хотела жить в своей зоне комфорта, делая вид, что все прекрасно, и не обращая внимания на множество свидетельств того, что все отнюдь не идеально.

– Ну… – Она опять вздыхает. – Когда он был пьян… и только когда он был пьян, – поспешно добавляет она, словно это имеет хоть какое-то значение, словно хоть что-то может иметь значение после того, что они натворили, – он меня бил.

Мой мир распадается на осколки.

– Он этого не хотел, ему всегда было так жаль. Так стыдно за то, что он делал.

Как будто от этого легче.

Как она может оставаться такой спокойной? Говорить об этом будто невзначай? Я представляю себе отца – смеющегося, подтрунивающего – и пытаюсь переосмыслить свои воспоминания. Вспоминаю ссоры, внезапно обрывавшиеся, когда я приходила домой. Перемены настроения в доме, которые я так тщательно игнорировала. Думаю о разбитом пресс-папье, о спрятанных по дому бутылках. Я воспринимала папу как очаровательного грубияна, громкого, развеселого, щедрого. Любившего выпить, иногда ведущего себя бестактно, но в целом хорошего человека. Доброго.

Как я могла настолько ошибаться?

Я открываю рот, но мама меня останавливает:

– Пожалуйста, дай мне досказать. Если я не договорю сейчас, я не знаю, сумею ли я вообще это рассказать.

Она умолкает, и я слабо киваю.

– Ты столь многого не знаешь, Анна… И я не хочу, чтобы ты узнала. Я могу избавить тебя хотя бы от этого. Достаточно сказать, что я его боялась. Очень, очень боялась. – Она смотрит в окно.

В саду горит фонарь, и тени у веранды пляшут, когда птица вспархивает на поручни, пересекая луч света.

– Том напортачил на работе. Взял кредит, не сказав Билли, и потом они не смогли выплачивать проценты. Бизнес начал распадаться. Я знаю, Билли сказал тебе, что все в порядке, но таков уж твой дядя. Том был в ужасе: семейное дело просуществовало три поколения, а он все разрушил, затащив семью в долги. И он измыслил безумный план. Хотел подделать собственную смерть. Чтобы он якобы исчез, я получила его страховку, а через год или около того он объявился бы в больнице и притворился, что потерял память.

– И ты согласилась? Я даже не могу себе…

– Я думала, что это просто такая мечта. – Мама уныло смеется. – Я оказалась бы свободна. Я знала, что будут последствия, когда он вернется, но могла думать только о том, что мне не придется бояться.

Я смотрю на часы. Сколько длится полуночная месса?

– И ты согласилась. Папа исчез. – Мне хочется узнать, как он все подстроил так, чтобы все сочли его исчезновение самоубийством, но с этими подробностями можно и подождать, вначале я должна увидеть картину в целом. – Ты оказалась в безопасности. И затем ты…

«Ты тоже бросила меня», – хочется сказать мне, но я молчу. Я стараюсь не проявлять эмоций, воспринимать все происходящее как одну из историй, с которыми мне постоянно приходится сталкиваться на работе. Как ужасную, кошмарную историю, приключившуюся с кем-то другим.

– Но я вовсе не оказалась в безопасности. Глупо было полагать, что так все и будет. Он продолжал звонить мне. Даже однажды явился в дом. Ему нужны были деньги на фальшивый паспорт. Документы. Оплату жилья. Он сказал, что страховка принадлежит ему, что я ее украла. Что передумал насчет потери памяти, это не сработает. Что ему нужны деньги на новую жизнь. Что он навредит мне, если я ему не заплачу. Я начала понемногу давать ему деньги. Но он требовал все больше и больше. – Она подается вперед и протягивает ко мне руки. Я смотрю на ее ладони, но не касаюсь их. – Эти деньги должны были обеспечить твое будущее. Именно их ты бы унаследовала после нашей смерти. Я хотела, чтобы их получила ты. Несправедливо, что он пытался их забрать.

Я словно отгорожена от мира. И все еще пытаюсь сопоставить этот образ моего отца с тем человеком, которым я его считала.

– Ты понятия не имеешь, на что он способен, Анна, – говорит мама. – И насколько я была напугана. Твой отец «умер», чтобы избавиться от долгов. Я «умерла», чтобы сбежать от него.

– Так зачем возвращаться? – В моем голосе звучит горечь. – Ты получила все, что хотела. Обрела свободу. Зачем ты вернулась?

Она молчит долгое время, и меня бросает в дрожь еще до того, как я слышу ее ответ.

– Потому что он меня нашел.

Глава 32

Я человек вспыльчивый. Но разве не все такие?

Я контролирую себя не больше и не меньше, чем вы, и шансов сорваться у меня ровно столько же, как и у вас. Все дело в том, что служит источником этих срывов.

У всех есть что-то, что может их спровоцировать. И если вы еще не выяснили, что выводит из равновесия лично вас, это не значит, что ничего подобного нет. Лучше знать свои слабые стороны, иначе когда-нибудь кто-нибудь наступит на вашу больную мозоль – и глаза вам заволочет алым туманом.

Выясните, что вас провоцирует, – и вы сможете себя контролировать. По крайней мере, теоретически.

Меня выводит из себя алкоголь.