Позволь тебя вернуть

- Когда увидел тебя впервые на сцене, меня триггернуло. Я вспомнил свою биологическую мать, её мужчин, которых было, судя по всему, немало… Решил, что ты такая же. Глупо, согласен… Ты мне очень нравилась. Очень. Когда понял это, ты крутила шашни с Эдом.

- Что за чушь? Какие шашни? Не было у меня ничего с ним! Мы всего лишь занимались задачами перед олимпиадой! А когда поняла, что он за мной ухаживает, я от этих занятий отказалась, и после первого этапа послала его к чёрту!

- Поначалу я думал, ты с ним… Потом увидел тебя на сцене… Всё одно к одному. Вдобавок ты оказалась свидетельницей нашего с Максом конфликта и узнала мой самый страшный секрет. Когда поползли слухи, что я – неродной сын моего отца, я был уверен, что это ты растрепала. Может, даже без злого умысла, просто по секрету рассказала Ленке, а та уже разболтала дальше.

- Да ты что! Я же слово дала, что никому не скажу! Поверь, я знаю, что с семейными тайнами не шутят.

Знаю я… Уже знаю, что она ни при чём. А тогда – как дурак попался в западню и повёлся.

- Я решил, что это ты, больше некому. Всё думал, как бы тебе отомстить. Просто идея-фикс у меня была! У меня тогда крыша поехала. До одурения хотел быть с тобой и в то же время ненавидел… Маринка всем растрепала, что мама твоя дворничкой работает, смеяться над тобой стала, я её не тормозил... Поговаривали, что ты влюблена в меня. А потом мы поехали на ту олимпиаду. Валерка затеял глупый спор… Он утверждал, что ты ещё девочка. А я-то был уверен, что ты и Крым, и рым прошла… Поспорили. Два идиота.

- На что-то существенное? – голос звучит глухо, обречённо.

- На курсовую по базам данных. Кто проигрывает, тот делает её за другого. Ну вот. План созрел почти сразу. Я тебя поцеловал, ты ответила. Догадывался, что ты в меня влюблена, предполагал, что сопротивляться не станешь. Утянул в санузел. Я сразу понял, что проиграл спор. И по-честному, надо было остановиться и признать себя проигравшим. Но во мне бурлила жажда мести вперемешку с нежеланием проигрывать. И я сделал то, что сделал. А потом, когда ты приводила себя в порядок, я пошёл ко всем и рассказал. Даже показал доказательство. В итоге настоял на ничьей. Потому что формально на тот момент девочкой ты уже не была. Ковалёв отругал меня последними словами. Я по сей день помню выражение его лица…

Таня молчит. Надеюсь, хотя бы слушает…

Никогда не исповедовался в церкви, даже не представляю, как это выглядит и почему каяться в своих грехах надо именно перед священником, а не, скажем, психиатром. И сейчас моя исповедь предназначается для самого дорогого для меня человека. И от того, согласится ли Таня отпустить мои грехи, зависит вся моя жизнь.

- Хочу, чтобы ты знала, как сильно я раскаиваюсь. Уже тогда на парковке, когда говорил тебе о споре, чувствовал себя мразью. Казалось бы, я был отмщён, о пари и моём фортеле растрепали по универу. Мы были квиты, но на душе было мерзко… Я так хотел быть с тобой, особенно после того, как понял, что ты вовсе не такая, как моя биологическая мамаша! Проклинал себя за тот спор и за то, что обидел тебя. Многое готов был отдать, чтобы отмотать время назад и всё переиграть или как-то исправить. Неоднократно порывался попросить у тебя прощения, но каждый раз одёргивал себя, не мог простить, что ты растрепала всем мою тайну…

- Как у вас, мажоров, всё просто. Захотел – назначил виновной, втоптал в грязь и пошёл дальше с чувством полного удовлетворения…

- Не было никакого удовлетворения. Были муки совести, презрение к себе и боль от невозможности быть с тобой. Какого чёрта я всё это натворил? Не знаю… Идиот потому что. Выдумал себе какие-то несерьёзные ценности, заставил себя поверить в их значимость… А на кой мне авторитет и почитание других, если я сам себя презирал? Но до меня это дошло слишком поздно… Тогда у меня не было других подозреваемых в крахе моего величия, кроме тебя. Я был слепым дураком. Казалось, что всё однозначно. Мою тайну знали только домашние и ты. Я был уверен, что Макс не станет трепать языком, опасаясь оказаться в опале у отца. Оставалась только ты.

Молчит… Лучше бы кричала, злилась, обвиняла меня… Я мог бы защищаться. А выворачивать душу, не чувствуя отклика… Тяжело…

- Самое мерзкое, что растрепал всё-таки он. Но я узнал об этом только недавно. Красиво всё провернул, гад. Оказалось, что Макс видел, как я с тобой разговаривал тогда в клубе. Знал, что я тебе это с рук не спущу и отомщу. Всё разыграл как по нотам. Просчитал меня, как опытный шахматист, хотя никогда не любил эту игру. Да он даже в стратегии на компьютере не играл, потому что они ему не давались! А тут – наблюдал, потирая руки, как я попал в его ловушку и творил дичь, а потом рассказал отцу о том, как я тебя обидел. Тот, естественно, наказал меня, лишив наследства. К тому времени чувство вины меня уже загрызло окончательно, поэтому я просто принял его решение и даже спорить не пытался. Очень удивился, что эту компанию папа оставил мне. А когда посмотрел отчёты за последний год, то понял, что это тоже элемент наказания.