Позволь тебя вернуть

Думаю о Юре, и мне становится вдвойне стыдно перед ним, когда Марк вытаскивает меня из-под одеяла и несёт на руках в санузел. От неожиданности не успеваю прикрыться. Я не одета! И вовсе не хочу, чтобы посторонний мужчина лапал меня! Даже если мне трудно добраться до санузла ногами, я лучше поползу по-пластунски, чем позволю ему меня нести!

А Марк, как назло, не просто несёт меня на руках, он делает это так, что у меня ни с того ни с сего начинает ускоренно колотиться сердце. Мне бы запаниковать и начать возмущаться. Но вместо этого я молчу, более того, у меня резко улучшается настроение. Я сошла с ума?

Это всё из-за пережитого стресса! Никаких других причин нет и быть не может!

Поведение Марка кажется нелогичным. Какого чёрта он творит? Что себе позволяет?

Надеюсь, что он оставит меня в покое, вернув обратно в кровать. Но не позволяя мне укрыться, он наваливается сверху. Не даёт толком пошевелиться и распускает руки. Память выкидывает меня в тот вечер пять лет назад, который я отчаянно пытаюсь забыть.

Не хочу слушать Марка, не хочу его прикосновений и всего этого снова. Даже если он не так плох, как я о нём думала все эти годы, не позволю себе опять наступать на те же грабли. Пусть он хоть тысячу оправданий имеет, я не смогу его простить за прошлое!

Но ведь сегодня он меня спас…

Это не даёт ему никакого права вести себя так, будто я – его девушка!

- Танюша, я люблю тебя… Люблю…

Рука нагло шарит у меня под футболкой, губы гуляют по шее, вызывая электрические импульсы сквозь всё тело…

Какого чёрта он вообще прикасается ко мне? По какому праву? Я давно уже не та дурочка, которая готова была на любые безумства ради него!

Он сильный, гораздо сильнее меня. И настойчивый. Он не спрашивает разрешения – просто делает то, что хочет. Ему плевать, хочу ли этого я! И мне с ним не справиться, не смогу противостоять его напору и силе… И это пугает не на шутку…

Когда понимаю, что он не собирается останавливаться и готов зайти как угодно далеко, пытаюсь оттолкнуть и кричу:

- Нет! Пусти меня!

К счастью, Марк сразу отскакивает, будто его ошпарили кипятком. Торопливо укрывает меня одеялом и бормочет:

- Прости, Таня, прости. Я забылся на минуту, потерял от тебя голову.

- Уходи! Уходи сейчас же!

Отчётливо понимаю: я его боюсь и ни капли не доверяю.

- Я не трону больше, клянусь!

- Уходи!

Он опускается на пол, облокачивается спиной о кровать и закрывает лицо руками.

Хочу, чтобы он ушёл! Чтобы оставил меня в покое. Хочу отдохнуть, просто закрыть глаза и отключиться от этого бесконечного страшного дня…

Оправиться от ужаса, пережитого под снегом, оказывается, совсем не просто. Ни на завтра, ни даже через несколько дней эмоциональная разболтанность не проходит. Подозреваю, что масло в огонь активно подливает своим поведением Марк. Все дни до конца стажировки он буквально преследует меня излишней заботой.

Из больницы меня отпускают на следующий день после происшествия, и мне удаётся спрятаться от пристального внимания в своём номере отеля. Но когда мы возвращаемся в город, я постоянно обнаруживаю босса возле себя.

Коллеги, которые в тот злополучный день решили закончить катание чуть раньше и счастливым образом избежали столкновения с лавиной, тоже проявляют своё участие и опекают меня. Наверное, это естественно: я – единственная девушка в мужском коллективе, ещё и пострадавшая от разбушевавшейся стихии. Мне неловко и в то же время приятно – никогда не доводилось ощущать на себе столько внимания и заботы.

Неожиданно оказывается, что мы с Марком можем нормально разговаривать. Естественно, обсуждаем только рабочие вопросы, но ещё неделю назад я даже представить не могла, что нам удастся перешагнуть барьер из прошлого, который изначально стоял между нами.

Домой возвращаемся после обеда. В самолёте босс устраивается рядом со мной. Понемногу привыкаю к его присутствию, и соседство меня уже не удивляет. Когда объявляют о посадке и просят пристегнуться, говорю ему тихо:

- Марк, пожалуйста, не нужно меня компрометировать. Когда приземлимся, не стоит нести мою сумку и подавать мне руку. Я сама. Хорошо? Мне и так стоило немало усилий отпроситься в эту поездку. Не хочу лишних разговоров.

- Вот как? Твой Юрчик такой ревнивый? – заявляет насмешливо.

Мне категорически не нравится пренебрежительное “Юрчик”. Есть у Марка такая черта – одаривать неприятных ему людей презрительными прозвищами. Наверное, это у него чисто мажорское. С отвращением вспоминаю, как Ковалёв окрестил меня “Куклой” и упорно использовал это обидное прозвище, несмотря на мои протесты.

- Я тебе уже говорила, что моя личная жизнь тебя не касается, – отвечаю излишне резко, потому что спокойно и по-хорошему до него не доходит.

- Не понимаю, что ты в нём нашла, – продолжает насмехаться.

- Ты и не поймёшь…

Открываю рот, чтобы продолжить обличительную тираду, но вовремя торможу: совсем недавно он спас мне жизнь.

Марк по-своему расценивает моё молчание и нагло заявляет:

- Вот-вот, ничего хорошего сказать о нём нельзя! Ничтожество обыкновенное, бледная моль по сравнению с тобой.